– Запросто, – подтвердил Форкерей.

Почему-то я ждал какой-то церемонии, какого-то ритуала, даже таинства для посвященных, хотя бы зловещих заклинаний, но мы лишь взмыли к основанию Шпиля и юркнули в пятно, словно поставили дружно ноги на давно знакомый горный склон, нисколько не смущенные угрозами и ловушками, несомненно поджидавшими впереди.

Помещение в точности соответствовало описанию Форкерея.

Было темно, но камера-дрон давала слабую подсветку, а датчикам наших скафандров темнота не была помехой: они быстро сосканировали помещение и вывели картинку на визоры шлемов.

Пол казался металлическим, тут и там в нем зияли щербины, а закругленные грани отверстия – того самого черного пятна, если смотреть снаружи, – выглядели потертыми от времени.

Я наклонился. На ощупь сплав под ногами воспринимался одновременно твердым и податливым – словно был готов просесть, если на него как следует надавить. По визору бежали строчки отчета, сообщавшие, что температура пола всего на сто пятнадцать градусов выше абсолютного нуля. Хемосенсор перчатки отрапортовал, что пол состоит преимущественно из железа с вкраплениями углерода, причем последний присутствует в аллотропных модификациях[15], неизвестных прибору. Еще имелись признаки практически всех прочих изотопов периодической таблицы, но, как ни странно, отсутствовало серебро. Впрочем, это были, так сказать, сугубо теоретические выводы – когда хемосенсор попытался «отщипнуть» микроскопический фрагмент пола для более подробного анализа, результатом стала череда панических сообщений об ошибке, после чего датчик вырубился.

Я попробовал узнать состояние собственного скафандра.

Хемосенсор не реагировал.

– Починить, – приказал я скафандру и дал разрешение использовать для ремонта необходимые ресурсы.

– Что-то не так, Ричард? – поинтересовался Чайлд.

– Скафандр повредил. Мелочь, но отвлекает. Похоже, Шпилю не понравилась моя попытка взять образец.

– Эх, моя вина. Надо было предостеречь вас заранее. У команды Аргайла возникли те же проблемы. Ни соскобов взять, ни кусочка ни вырезать. Считай это первым предупреждением.

– Очень любезно с его стороны, – проворчал я.

– Ты уж поосторожнее там, ладно? – Чайлд на общем канале распорядился отключить хемосенсоры: мол, включите, когда я разрешу. Хирц пробурчала ругательство, но остальные беспрекословно подчинились.

Между тем я продолжал обозревать помещение и радовался тому обстоятельству, что попытка познакомиться со Шпилем поближе не вызвала более резкой реакции. Стены, по-видимому, были из того же хитрого сплава, что и пол. Какие-либо элементы обстановки отсутствовали, зато в метре от пола виднелась та самая дверь, о которой упоминал Форкерей. К ней вели три широкие ступени.