Шеллис опять молчит, задумчиво покачивая черепом-топором над металлическим каркасом экзоскелета.

– Леди Гудгласс может потребовать труп…

– Предъявите обязательно! Хочу, чтобы она знала, как близко было счастье.

– Обман заказчика – дело крайне рискованное. Пятнадцати тысяч мало. Двадцать, а иначе…

– Восемнадцать, капитан, и это мой предел. И если мы сейчас же не ударим по рукам, я свяжусь с леди Гудгласс и расскажу, как близки вы были к нарушению контракта.

– Ладно, восемнадцать, – говорит Шеллис, выдержав надлежащую паузу. – Умеете же вы торговаться, мистер Графенвельдер. Из вас бы получился неплохой ультра.

Графенвельдер пропускает издевку мимо ушей и протягивает ладонь Шеллису. Брр!.. Все равно что пожимать руку мертвецу.

– Капитан, с вами приятно иметь дело.

Позже он смотрит, как шаттл отчаливает от его анклава и осторожно пробирается между замусоренными главными орбитами. Интересно, думается ему, каким показался ультранавтом старина Ржавый Пояс? Ведь с тех пор, как они в прошлый раз путешествовали сквозь систему, здесь все изменилось…

Слава богу, что Пояс еще держится, так нынче люди говорят.

Как ни странно, Графенвельдера нынешняя ситуация вполне устраивает. По большому счету ему повезло. Ни его тело, ни анклав не зависели от наномедов, так что лишь вторичные эффекты чумы доставили ему неприятности. Бизнес, в который он вложился перед кризисом, – усовершенствование охранных систем для анклавов – принес огромную прибыль, как ни мало осталось клиентов, способных оплачивать такие услуги. Известное дело – во времена беззакония люди стараются окружить себя высокими стенами.

Впрочем, есть и кое-что еще. С тех пор как разразилась чума, Графенвельдеру крепче спится по ночам. Он и сам не смог бы объяснить, как случилось, что катастрофа, поистине гибельная для Йеллоустона и его окрестностей, вызвала в его сознании некий сейсмический сдвиг. Сейчас Графенвельдер лишь изредка вспоминает о том, как раньше жил в постоянной тревоге.

Лишь когда на его радаре пропадает след корабля ультранавтов, он осознает свою ошибку. Прежде чем платить капитану, надо было потребовать, чтобы тот показал вторую гамадриаду. Не потому, что Графенвельдер сомневается в ее существовании, – просто следовало убедиться, что она еще жива.

С горькой улыбкой Графенвельдер обещает себе, что в следующий раз уж точно не даст маху. Да и невелика на самом деле беда, ведь взрослая гамадриада, которую он заказывал, доставлена в целости и сохранности.

Графенвельдер в одиночестве прогуливается по своему бестиарию. В ночной период двадцатишестичасовых йеллоустонских суток большинство экспозиций не освещается. Зато красновато сияет подвесная дорожка, по которой он идет, – петляя над, под и между огромными клетками, аквариумами и шахтами. Большинство тварей спят, но некоторые ерзают, ворочаются с боку на бок. А некоторым сон вообще неведом. Эти твари следят за Графенвельдером с лютостью во взоре: как ни слаб их разум, они сознают, что перед ними враг, тюремщик. Изредка какое-нибудь чудище плюется и бьет хвостом, а то и бросается грудью на брусья клетки или прочнейшее стекло террариума.