Мистер Свифт, я не погрешу против истины, указав, что конкретно вас мне послали небеса. Позволю себе заметить, что трансформации, произведенные с вашим телом, следует расценивать как мое величайшее достижение. Вы – мое главное творение. Согласен, вы рассматривали хирургию исключительно как средство достижения цели, иначе вряд ли одобрили бы мои предложения, но сказанное ни в коей мере не умаляет того, чего нам с вами удалось добиться.
Увы, здесь, приходится признать, и кроется другая причина моего ухода. Победите вы Шпиль или отступите (я старательно гоню прочь мысль, что он может вас убить), наступит время, когда вы пожелаете возвратить себе свой прежний облик. А это будет означать, что мне придется погубить собственный шедевр.
Увы, здесь, приходится признать, и кроется другая причина моего ухода. Победите вы Шпиль или отступите (я старательно гоню прочь мысль, что он может вас убить), наступит время, когда вы пожелаете возвратить себе свой прежний облик. А это будет означать, что мне придется погубить собственный шедевр.
Я скорее умру, чем пойду на это.
Я скорее умру, чем пойду на это.
Приношу свои глубочайшие извинения и остаюсь вашим покорным слугой,
Приношу свои глубочайшие извинения и остаюсь вашим покорным слугой,
Т.
Чайлд так и не вернулся. Прождав десять дней, мы пошарили у подножия Шпиля, но не нашли свежих останков. Из этого, по-моему, напрашивался вполне логичный вывод: он еще внутри, еще пытается так или иначе прорваться к вершине.
Потом я задумался.
А для чего вообще предназначен Шпиль? Возможно ли, чтобы он служил какой-то иной цели, кроме самосохранения? Быть может, он просто заманивает любопытствующих, вынуждает их адаптироваться, постепенно становиться машинами, после чего берет и поглощает в себя?
Да, берет и поглощает.
Быть может, от ловушки для мух Шпиль отличается только размерами?
Ответа на этот вопрос я не знал. И не желал торчать на Голгофе, ломая голову над загадками Шпиля. Я не доверял себе, опасался, что однажды снова туда полезу. Ведь он меня звал, притягивал.
Так что мы улетели.
– Пообещай мне, – попросила Селестина.
– Что именно?
– Что бы ни случилось, когда мы вернемся домой, что бы ни сталось с городом, пообещай мне никогда больше не соваться в Шпиль.
– Обещаю, – ответил я. – Поклянусь, если хочешь. Могу даже стереть этот фрагмент памяти, чтобы он мне не досаждал.
– Почему бы и нет? – согласилась она. – Ты ведь раньше уже такое делал.