– Я пришла, чтобы арестовать вас. Вы должны предстать перед судом на Окраине Неба как военный преступник.

– Похоже, ты немного опоздала.

– Я увижу, как вы умрете. Я согласилась на этот вариант.

Отчего-то моих слова вызвали у полковника улыбку.

– Судно еще не сказало тебе, в чем дело?

– Оно сказало, что не выпустит вас отсюда живым. Обещало нам твою голову.

– Значит, тебя не посвятили в подробности. – Он повернул голову и посмотрел налево, словно там кто-то стоял. – Зажги лампы, «Найтингейл»: она имеет право знать, во что ввязалась.

– Вы уверены, полковник? – отозвалось судно.

– Зажги лампы. Она готова.

Судно включило освещение. К этому я оказалась не готова!

Какое-то время я не могла даже полностью охватить взглядом представшую передо мной картину. Мозг отказывался воспринимать как реальность то, что судно сотворило с полковником Джексом, хотя я видела это своими глазами. Я продолжала пялиться на него, ожидая, что это зрелище начнет приобретать смысл. Я ждала момента, когда пойму, что меня обманывает игра теней и света, как ребенок, принявший за ужасного монстра складки колышущейся занавески.

Но миг облегчения не наступил. То, что появилось передо мной, существовало на самом деле.

Полковник расширился во все стороны – подрагивающая масса пестрой плоти. Его голова была лишь незначительной деталью, как бугорок на горной гряде. Джекс простирался вдоль дальней стены, имплантированный в нее на манер огромной – метров двадцати в ширину – дышащей мозаики, окаймленной круглым валом из уплотненной морщинистой кожи. Голова покоилась на толстой шее, сливающейся с верхней частью торса без рук и плеч. Я видела зарубцевавшиеся шрамы в тех местах, где когда-то начинались руки. Ниже медленно вздымающейся грудной клетки тело расширялось, как основание оплавленной свечи. Еще нечто незавершенное – туловище? – росло из плоти полковника двумя метрами правее. У этого нечто не было головы, но имелась рука. Второй торс вылезал из Джекса сзади, снабженный парой рук, одна из которых, должно быть, вытирала полковнику подбородок. Далее, выступая из массива плоти под неестественными углами, маячили другие живые части тела. Здесь туловище, там – пара ног, а вон там – пятка или плечо. Все туловища дышали, но совершенно несинхронно. Конечности, когда они не занимались какой-то целенаправленной деятельностью, например вытиранием подбородка, извивались и тряслись, будто при параличе. Кожа между ними была пестрой, как лоскутное одеяло, и состояла из множества нарезанных клочков, которые соединили вместе. Кое-где она, как на барабан, была туго натянута на невидимый каркас из хрящей и костей. В других местах вздымалась тяжелыми складками, как штормовое море – волнами. Все это булькало и похрюкивало под воздействием скрытых пищеварительных процессов.