– Но она все же не убила вас.

Сухой язык выскользнул изо рта Джекса и провел по губам.

– Он собиралась. А потом получше изучила личные дела пациентов и поняла, кто я. И у него появились другие мысли.

– Какие?

– «Найтингейл» оказалась достаточно сообразительной, чтобы понять: наибольшая проблема – не ее существование, люди всегда могут построить другие космические госпитали, – а война сама по себе. Поэтому она решила сделать что-то с войной. Нечто позитивное. И конструктивное.

– И что же у нее получилось?

– Ты на это смотришь, малышка. Я памятник жертвам войны. «Найтингейл» взбрело на ум, что я должен стать огромным художественным обвинением во плоти. Она предъявит меня миру, когда закончит. Ужас, который я вызову, заставит мир содрогнуться и прекратить войну. Я буду живым, дышащим аналогом картины Пикассо «Герника». Воплощенной иллюстрацией того, во что война превращает человеческие существа.

– Война окончена! Нам не нужны памятники.

– Возможно, тебе удастся объяснить это судну. Думаю, проблема в том, что на самом деле «Найтингейл» не верит в окончание войны. Ты ведь не можешь еге осуждать, согласись. У нее есть доступ к нашим историческим хроникам. Она знает, что не все люди выступали за прекращение огня.

– Чего ты хочешь от нее добиться? Чтобы она вернулась на Окраину Неба с тобой на борту?

– Именно так. Проблема в том, что судно этого не хочет. Я знаю, что в твоих глазах выгляжу вполне законченным, но «Найтингейл»… Чертова перфекционистка! Снова и снова меняет свое мнение, не может удовлетвориться достигнутым. Постоянно тасует куски: то отрежет, то пришьет выращенное взамен. И все время заботится о том, чтобы я не скончался у нее на руках. Нашла же, к чему приложить свой творческий гений. Микеланджело со скальпелем…

– Вы об этом чуть ли не с гордостью говорите.

– А ты бы предпочла, чтобы я вопил от ужаса? Могу, если хочешь. Просто это рано или поздно надоедает.

– Вы слишком далеко зашли, Джекс. Я ошибалась насчет суда для военных преступников. Вас передадут психиатрам.

– Не хотелось бы. Я бы предпочел полюбоваться на физиономии тех, кто попытался бы запихнуть меня в клетку для обвиняемого. Но до суда я не доберусь, так ведь? «Найтингейл» дождется конца нашего разговора и щелкнет выключателем.

– Так она говорит.

– А ты, похоже, не веришь?

– Не понимаю, зачем ей избавляться от вас после того, как было вложено столько усилий.

– «Найтингейл» творец, а творцы подчиняются внезапным капризам. Может, если бы я уже был закончен – если бы она решила, что сделала все, что могла… но она так не считает. Думаю, он понимает, что была близка к завершению три-четыре года назад, но тогда поддалась капризу и почти все удалила. Теперь я – память о ее неудаче. Она не станет терпеть меня в этом качестве. Ей проще искромсать полотно и начать заново.