В антракте Ирравель почувствовала потребность открыть коммуниканту правду, чтобы он передал ее старейшине.

– Послушай, мне кое-что нужно тебе сказать. – И Ирравель торопливо продолжила, не дожидаясь ответа: – Я и есть она – та, чью роль я играю.

Сначала коммуникант долго не понимал, а потом медленно и печально покачал головой:

– Нет. Я думал, ты будешь другой. Ты казалась другой. Но так многие говорят.

Ирравель пожала плечами. Какой смысл спорить: все, что она сейчас скажет, можно будет потом списать на действие вина. Утром о ее словах тихо позабыли. Ирравель отвезли в море и утопили.

На севере Галактики, 9730 г. н. э

– Маркарян? Ответь.

Огромный силуэт «Хидэёси» парил перед ней аккурат за пределами зоны поражения. Как и «Ирондель», корабль изменился почти до неузнаваемости. Блестящий корпус опутывала сетка оружейной системы. Двигатели уже не крепились к нему физически, а летели рядом, будто два дельфина. Удерживавшие их поля становились видимыми только под воздействием небольшого напряжения.

Сотни лет по мировому времени Ирравель не пыталась связаться с ним, а теперь вдруг передумала. Вот уже несколько тысячелетий ширилось зеленое пятно – разрасталась переливчатая катаракта в самом оке Галактики. Всего за несколько столетий пятно поглотило голубые солнца Содружества Субару, хотя к тому моменту Ирравель и Маркарян уже удалились на тысячу световых лет к галактическому центру и начали разворот от галактической плоскости, так что предсмертные вопли кротких островитян до них не долетели. Никто не мог остановить зеленое пятно, оно поглощало системы, и те умолкали. Благодаря изменениям, которые Ирравель претерпела у жонглеров, она осознавала всю чудовищность этого события и могла бестрепетно взглянуть на ужас, поразивший миллионы звезд, и осознать трагедию каждой.

Теперь она больше знала о природе этого явления.

Звезды не могут испускать зеленый свет, как не может раскалиться дозелена кусок металла. Что-то заслоняло их, искажало их свечение, будто пропуская его через цветное стекло. Это что-то забирало энергию спектра на частоте хлорофилла. Свет шел сквозь растительную завесу, и звезды мерцали, будто фонари в лесу. Саранча превращала Галактику в джунгли.

Настало время поговорить. Пора было, как в старых пьесах погибших островитян, переходить к последнему акту, пока оба они не вышли в холодное межгалактическое пространство. Ирравель перебирала варианты, копаясь в своих коммуникационных системах, и наконец отыскала фразу достаточно древнюю, подходящую для такого формального случая.