А потом были шланги.

Вода хлестала их ледяными струями. Вода в качестве оружия, вода, которая может ударить, как кулак. Все вопили, женщины начали падать и скользить по полу. Тому, что со шлангом, это явно нравилось, он улюлюкал, будто скача верхом на лошади. Выбирал то одну, то другую. Сгонял их в кучу. Болтал шлангом вверх вниз, поливая их лица, груди и животы. Вода ударяла, уходила в сторону и ударяла снова. Бежать было некуда, прятаться некуда, оставалось только терпеть.

А потом это прекратилось.

– Всем встать.

Их вывели наружу, нагих и дрожащих. По их лицам струилась вода, ручьями стекала по их волосам. Кожа покрылась мурашками. Посреди площади стоял единственный деревянный стул. Один из охранников, дюжий, с поросячьим носом, стоял рядом с ним, лениво правя бритву о кожаный ремень. Подошли еще четверо, у каждого в руках была большая пластиковая коробка.

– Одеться.

Им бросили одежду. Свободного покроя штаны с веревкой на поясе, туники с длинным рукавом, свисающие ниже пояса, из колкой грубой шерстяной ткани, от которой исходил резкий химический запах. Потом обувь, самую разную – кроссовки, пластиковые сандалии, ботинки с оторванной подошвой. Саре достались большие, не по размеру, ботинки на шнуровке.

– Эй, ты, вперед.

Мужчина с бритвой в руке показал на Сару. Остальные женщины расступились. Было в этом нечто от предательства, но Сара не могла их винить. Наверняка она и сама бы так поступила. С ощущением тяжести в груди она подошла к стулу и села, оказавшись лицом к другим женщинам. То, что сейчас произойдет, она поняла по их глазам. Мужчина ухватил ее за волосы и резко дернул. Один удар бритвой, и ее волос практически не стало. А затем он начал срезать остатки, небрежно, едва не срезая ей кожу. Его движения были бессистемными, такими же движениями он мог бы рубить кустарник, пробираясь в лесу. Волосы Сары золотыми локонами упали к ее ногам.

– Иди обратно и стой.

Она вернулась. Коснулась пальцами головы, и они стали липкими от крови. Она поглядела на нее, внимательно, шевеля пальцами. Это что-то значит. Это моя кровь, подумала Сара. Раз это моя кровь, значит, я жива.

На стуле уже сидела следующая женщина. Вроде бы ее Каролина зовут, вспомнила Сара. Они встречались в лазарете Розуэллского гарнизона. Медсестра, как и Сара. Рослая, ширококостная женщина, излучавшая здоровье и хорошее настроение, уверенность. Сейчас она плакала, уткнувшись лицом в ладони, пока цирюльник делал свое дело.

Их остригли одну за другой. Как много значат волосы, поняла Сара. Безликие бритые головы лишили их чего-то личного, превратили их в однородную массу, будто в стадо скота. У нее кружилась голова от голода, и она едва держалась на ногах. Есть никому не давали, несомненно, чтобы сделать их более послушными, чтобы они почувствовали некую благодарность к пленившим их, когда те дадут им поесть.