– Поставка нефти прервана, по крайней мере на время. Это плюс. Это дает множество возможностей.

Но Гилдер был безутешен. Сначала Кирни, потом вот это. Были времена, когда собирать выживших было относительно безотказным делом. Появлялась женщина, открывались ворота, вращалось колесо подъемника, опускался поверх рва разводной мост. Женщина делала свое дело, будто укротитель львов в цирке, а потом грузовики снова неслись в Айову, набитые человеческим грузом. Пещеры в Кентукки. Тот остров на озере Мичиган. Заброшенные ракетные шахты в Северной Дакоте. Недавний рейд в Калифорнию, настоящее золотое дно, пятьдесят шесть выживших, большая часть которых пошли в грузовики послушно, будто овечки, когда отключили энергию и выставили условия. (Полезайте в машину или станете едой.) Обычный расход состава, кто-то умер по дороге, кто-то не смог приспособиться к новым условиям, но все равно изрядная добыча.

И с тех пор – одно безумное кровопролитие за другим, начиная с Розуэлла.

– Очевидно, стадии переговоров практически не было. Конвой был очень хорошо вооружен.

– Мне плевать, хоть бы у них ядерная ракета была. Мы знали, что нам предстоит. Это же техасцы.

– В определенном смысле именно так.

– Мы тут уже скоро должны онлайн выйти, и теперь ты мне это говоришь? Нам нужны тела, Фред. Живые и дышащие тела. Неужели она больше не может их контролировать?

– Мы можем поступить по-старому, как раньше. Я это с самого начала говорил. Будут определенные потери, но если мы будем продолжать наносить удары по их каналу снабжения топливом, рано или поздно их оборона ослабнет.

– Мы собираем людей, Фред, а не теряем их. Или мне не удалось это объяснить? Неужели ты не можешь сделать элементарные расчеты? В людях смысл.

Уилкс виновато пожал плечами.

– Хочешь с ней поговорить?

Гилдер потер глаза. Наверное, предполагается, что он так и сделает, однако разговаривать с Лайлой было все равно, что играть в волейбол со стеной – мяч все равно вернется к тебе, как сильно по нему ни бей. И самой утомительной задачей в таком разговоре было то, что у Гилдера получалось пробиться сквозь странные фантазии этой женщины, эту стену самообмана, только при помощи самой грубой настойчивости. Почему ему не пришло в голову за все эти годы найти в числе прочих экспертов психиатра? Приходилось с ней нянькаться, чтобы не выводить ее из себя, поскольку ее особый талант был бесценен и незаменим. Но когда в ней просыпался ее материнский инстинкт, она становилась практически непробиваема, и Гилдер опасался нанести вред ее хрупкой психике.