Суеверие — симптом духовного рабства, итог глубокой объективации человека, «одномерности» как расплющенности его под прессом истории. Как выхода из неизбывной тоски античеловеческого существования, мы ждем явления кардинально нового из иных, внеположенных нам миров, смутно, но очень остро надеемся, что некто придет и расколдует, развеществит нас, — при том, что сами мы не готовы и не способны к освобождению. Но результатом такого развеществления может быть лишь новое рабство. Перекладывание ответственности на чудесных помощников — харизматического лидера, инопланетянина, экстрасенса — есть по сути углубление в рабство, шаги по дороге дурной бесконечности откладываемых личных решений. А «чудеса охотно являются тем, кто их особенно ждет».
Но собственно художественная фантастика, народная и создаваемая величайшими из писателей, глубоко, хотя и непрямым образом, причастна правде и истине. «Царь Эдип», как и «Слово о полку Игореве» различным языком убеждают, что слепая самонадеянность человека преступна, что это качество, в котором высшие людские достоинства переходят в свою противоположность и неминуемо ведут к трагедии. Разве это не актуальная истина, при всей древности и фантастичности форм, в которых она высказана? Когда речь заходит о бытие в целом, логика неизбежно становится фантастической.
Парадоксально целостное видение истины и есть родовое, исконное преимущество фантастики, как и религиозной веры, перед наукой. Но разве не в ту же сторону развивается и сама наука, становящаяся в самых бесстрастных своих дисциплинах все более целостной, гуманитаризованной, фантастической? Поэтому мы вправе спросить: не предвещает ли древнее в истоках слово фантастики последнее, будущее слово самой науки? Ведь новое раскрытие памяти человечества — одна из доминант его роста. «Истина давно обретена и соединила высокую общину духовных умов. ЕЕ ищи себе усвоить, эту старую истину», — учил Гёте. А в свете старых истин реальный факт всегда рассматривался как миг в таинственной и вечной гармонии фантастического.
А. Мешавкин ФАНТАСТИКА ПЕРМСКОЙ ОБЛАСТИ. 1892—1989 Материалы к библиографии
А. Мешавкин
Данный указатель, не являясь исчерпывающим, носит предварительный характер. В то же время он включает (как хотелось бы верить) основную массу публикаций фантастики на территории Пермской области. За основу взято современное административно-территориальное деление (не учитывались издания Пермской губернии, выходившие на территории нынешних Свердловской и Тюменской областей).