– Вы опасаетесь, что с Лаэле могло что-то случиться?

– Да. Если она не погибла во время землетрясения, которое наверняка унесло немало жизней, ее могли похитить эти негодяи-беельбаисты!

– Тогда, быть может, стоит вызвать на помощь вашего компаньона?

– Я пробовал связаться с ним утром, перед тем как пойти в императорский дворец. Никто не отвечает! И уж конечно, я не стану обращаться за помощью к парням из ММБ. Одному лишь богу известно, что стряслось с Игрищевым! В общем, все это дурно пахнет. Давайте вернемся, посмотрим, уцелел ли дом.

Огромное здание лишь кое-где дало трещины. Они поднялись на террасу. В сгущающихся сумерках к небу поднимались вихри пламени: это пылали гигантские пожары на юге, в нижнем городе.

– В обычное время я повел бы вас посмотреть, как работают пожарные. Это весьма интересно. Кеноиты и здесь проявили свой организаторский талант. Помогите-ка мне вынести парочку пулеметов, – боюсь, вскоре они нам понадобятся.

С наступлением ночи пятеро посланцев вернулись без Лаэле. Тераи не находил себе места. Слуги обошли все рынки, все торговые улочки. Город словно оцепенел от ужаса еще до начала землетрясения, и никто не хотел им ничего говорить. Порой навстречу им попадались угрюмые, высокомерные жрецы Беельбы, но ни одной женщины или девушки на улицах видно не было. Весь город пребывал в напряжении, словно ждал некой катастрофы. Затем, после первого толчка, все высыпали из домов, и началась паника, мешавшая солдатам и пожарным бороться с огнем и расчищать завалы.

– По городу ходят слухи, господин, – пробормотал один из кеноитов, явно не решаясь говорить.

– В самом деле? Какие?

– Будто ты навлек гнев богини, приведя в город дикарей.

– Что ж, все проясняется. Весь этот маневр направлен против меня, против ихамбэ, против сторонников мира. Я слишком долго отсутствовал, и вот меня застали врасплох. Ба! Если бы только нам удалось разыскать Лаэле, я бы с легкостью наплевал на все остальное! Я могу месяц держаться против всего города. А потом, когда они увидят, что покровительство Беельбы не спасает их от моих пуль… Ладно, подождем, ничего другого нам не остается.

Стелла вышла под колоннаду. По парку скользили группами патрули ихамбэ, вооруженные луками, или слуги Тераи с автоматами в руках и гранатами на поясе. Ни одного звука не доносилось из города, и эта тишина при свете рыжеватой луны, название которой она позабыла, казалась Стелле особенно зловещей. Внезапно перед ней выросла чья-то тень.

Стелла выхватила револьвер, но тут же успокоилась: это был Ээнко. Он наклонился к ней и тихо проговорил на ломаном французском языке: