Поездка продолжалась без каких-либо происшествий, и вечером второго дня двуколка прибыла в Ллайо – поместье с большой усадьбой, увенчанной крышей с шестнадцатью коньками.

Конюх взял вериота под уздцы, и Баззард, распахнув высокую, окованную чугуном дверь, провел Кугеля в вестибюль, а оттуда – в гостиную. Высокие окна, застекленные двенадцатью фиолетовыми панелями каждое, сгущали свет заходящего Солнца – дымчатые косые лучи озаряли теплыми малиновыми бликами темную дубовую обшивку стен. Значительную часть площади темно-зеленого ковра занимал длинный массивный стол. Повернувшись спинами к камину, рядышком сидели четыре человека; их отличало то необычное обстоятельство, что, в расчете на всех четверых, у них были один глаз, одно ухо, одна рука и одна нога. Во всех остальных отношениях они походили друг на друга: мелковатые и тощие, с серьезными круглыми физиономиями и коротко подстриженными черными волосами.

Баззард представил гостя и хозяев усадьбы. Пока он говорил, четыре человечка быстро и ловко передавали один другому руку, глаз и ухо таким образом, чтобы каждый из них мог познакомиться с посетителем.

«Этого господина зовут Кугель, – говорил Баззард. – Он – представитель местной знати, проживающий в долине реки Кззан и пострадавший от жестоких шуток персоны, имя которой лучше не произносить вслух. Кугель, позвольте представить вам моих четырех отцов! Их зовут Диссерль, Васкер, Пеласиас и Архимбост; в свое время они пользовались высокой репутацией в качестве чародеев, но пострадали в результате вмешательства некоего шутника-волшебника».

Пеласиас, пользовавшийся в этот момент как глазом, так и ухом, произнес: «Будьте уверены в том, что мы окажем вам все возможное гостеприимство! Ллайо слишком редко посещают гости. Как вы повстречались с нашим сыном Баззардом?»

«Мы занимали соседние павильоны на выставке, – пояснил Кугель. – При всем моем уважении к нему, герцог Орбаль выносил решения, руководствуясь необоснованными побуждениями, в связи с чем ни Баззарду, ни мне не удалось завоевать приз».

«Кугель нисколько не преувеличивает, – прибавил Баззард. – Мне не позволили даже имитировать песни моих несчастных рыб».

«Жаль! – отозвался Пеласиас. – Тем не менее, не сомневаюсь в том, что выставка позволила вам обоим приобрести полезный опыт, так что вы не потеряли время зря. Не так ли, Баззард?»

«Совершенно верно – и, раз уж мы затронули вопрос о жизненном опыте, я хотел бы, чтобы вы просветили меня по поводу одного факта, вызывающего у меня замешательство. У одного отца нередко бывает четверо сыновей – но каким образом у одного сына может быть четверо отцов?»