– Эх, и зачем только я остался в этом Шамбери! Гулял бы сейчас по золотой брусчатке…

– Ага. Сидел бы на необитаемом острове. Или ублевался бы вусмерть. Ну, обещаешь?

– Ладно, договорились.

47. Да уж, не помешает

47. Да уж, не помешает

По ступенькам лестницы затопотали сапоги.

Дисмас, вооружившись мечом и кинжалом, вжался спиной в стену с одной стороны дверного проема. Ункс встал по другую сторону. Маркус пригнулся за перевернутым столом у окна, прямо напротив двери.

– Главное, нас не подстрели, – шепнул ему Дисмас.

Шаги на лестнице приближались. Судя по звуку, шли пятеро.

Сердце Дисмаса тревожно забилось. Рана в щеке кровоточила.

Вот они уже и за дверью.

Дверь распахнулась. Солдаты Карафы застыли на пороге.

Дисмас и Ункс одновременно рванулись к ним, гуртуя противника. Маркус встал из укрытия и выстрелил. Арбалетный болт пронзил шею первого солдата, пробил насквозь грудную клетку следующего и, выйдя у него между лопаток, вонзился в стену. Ункс быстро прикончил еще двоих, а Дисмас позаботился о последнем. Все произошло в считаные секунды. Квартира архидьякона действительно превратилась в живодерню. Одиннадцать тел распластались на полу.

Маркус с Унксом собрали оружие убитых. Неплохой урожай: два арбалета и два ящика с бомбами – бутылками, начиненными порохом.

Каждая из двенадцати бутылок была плотно закупорена пробкой с фитилем. Самая большая бомба, очевидно, предназначалась для взрыва в апартаментах, чтобы убить похитителей плащаницы и сокрушить их богомерзкую каверзу.

– Поосторожнее с этим добром, – предупредил Дисмас.

– Вот эту я собственноручно запалю и запихну поганому макароннику в жопу, – заявил Ункс, указав на самую большую бутыль.

Дисмас подошел к дверям опочивальни Дюрера:

– Нарс, отпирай!

Дверь чуть приоткрылась. Дюрер, зажав в кулаке мастихин, выглянул в щелку: