Я услышал скрежет своих собственных зубов.
– Господин риттмейстер… я думаю… те же самые существа…
– Об этом я тоже подумал. И девочки, – он мотнул головой в сторону своих спутниц, – тоже.
– Но если они такие могущественные, почему не разделались так же легко с нами? В конце концов, поселенцы на Омеге…
– Были достаточно смелыми и находчивыми людьми. Верно, штабс-ефрейтор. Я тоже встал в тупик перед этой загадкой. Для себя я пока что объясняю это «эффектом первого удара».
– Что-то очень мощное, но короткоживущее, что можно использовать только в начале операции, подверженное быстрому саморазрушению?
– Ты читаешь мои мысли, штабс-ефрейтор. Я не учился у профессора Бреслера, но тоже немного разбираюсь… в предмете. Биологическое оружие нового рода. Мы можем фантазировать на предмет их облика или способа убийств, но факт остаётся фактом. Что-то возникло на планете, очистило её от людей… и самоуничтожилось.
– И не исключено, что эта слизь в реке и коричневые пузыри – только начальный период нового синтеза, – прибавил я.
Секурист кивнул головой.
– Теперь понимаешь, почему нам нельзя сразу взрывать этот чёртов исток? Надо постараться понять, что это за оружие первого удара. Потому что Омега не подняла тревоги, заметив на орбите чужой флот. Уж это-то они точно успели бы сделать.
У меня возникли кое-какие догадки в этот момент, но они показались настолько чудовищными, что я немедленно приказал себе забыть о них. Такого не может быть, потому что не может быть никогда.
– Ладно, штабс-ефрейтор. Давай спать. Завтра – последний переход. И полезем в пещеры.
Ночью я проснулся. Но не оттого, что настоятельно требовалось отлить, а потому, что моей щеки осторожно коснулись тёплые пальцы. Пальцы Гилви.
– Ты что?! – Спросонья я даже не сообразил, что она говорит по-русски. –
Она усмехнулась. На шлеме светился крошечный белый огонёк, горел на краю лицевого проёма, освещая её глаза. Красивые, как ни крути, глаза.
–