Дор повернулся к Киту. Внимательно посмотрел в глаза. И в тоже мгновение Кита накрыло мягкой волной, усыпляющей и укутывающей его со всех сторон, прижимающей к земле…

Уже падая, он увидел, как Дор снял с себя пьентаж и отбросил его далеко в сторону. Как один из изульцев быстро подобрал его. Как Дор, высоко подняв руки, пошел навстречу к Марике. И, уже уплывая в теплую тьму, Кит услышал ее крик: «Что ты творишь?!». И ответ Дора:

— Спасаю. Тебя.

VII. Стена

VII. Стена

Тишина, мир, покой. Сколько осеней прошло с тех пор, как Кит мог позволить себе насладиться всем этим? Сколько ночей он спал неглубоко, поддерживая сознание магией — только чтобы не пропустить, не дать застать себя врасплох, не ошибиться? Сколько миль прошел, постоянно оглядываясь, осматривая все вокруг и ничего не замечая, потому что весь мир поделился на то, что опасно, и то, что не имеет значения?

И вот теперь он наконец мог отдохнуть. Расслабиться. Уснуть. Теплая тьма окутала его, спеленала руки и ноги, окружила тело успокаивающей заботой, мягкой нежностью, ласково шептала слова поддержки и оправдания, как шелест прибоя, шорох листвы, тихое дыхание ветра… Темнота уверяла, что он может больше ничего не делать, никуда не спешить, ни о чем не волноваться…

Но Кит волновался.

Это было едва заметное чувство — как заноза в пальце, несущественная, незначительная, но настойчиво привлекающая к себе внимание. «Я здесь! Разберись со мной!» Назойливая мысль, пробивающаяся через тьму пульсирующей болью, неизлечимым раздражением, напоминающая, что почему-то поддаваться нельзя. Расслабляться нельзя. Отдыхать нельзя. Мысль, ухватившись за которую, Кит иногда мог вернуться в реальность, вынырнуть на поверхность убаюкивающих волн. Он не знал, сколько времени проходило между этими короткими вспышками сознания, резкими, нестерпимо болезненными и при том жизненно необходимыми. Все, что он мог уловить и запомнить, — это звуки. Тело оставалось неподвижным, настолько, что Кит не мог даже открыть глаза, и только слух возвращался к нему вместе с памятью и способностью чувствовать боль. Не телесную — душевную.

Кит предпочел бы, чтобы способность чувствовать утратила душа, а не тело. Но выбирать не приходилось.

* * *

Звук шагов. Отрывистых, решительных и одновременно на удивление тихих. Вздох совсем рядом — Дор?

— Зачем ты пошел вместе с ним?

Голос Марики — такой же ледяной, как и раньше, и все же Кит слышит небольшое отличие. Будто лед покрылся трещинами.

Тишина. Кит представляет, как Дор улыбается.

— Ну? — теперь в ее голосе раздражение.