Он вздрогнул.

— Ты не можешь знать… — начал было, но она быстро покачала головой.

— Не могу. В том-то и дело. И я не хочу проверять. Я не хочу, чтобы Дор умер зря. Он хотел защитить нас друг от друга — а как еще теперь это сделать?

На этот раз Кит не сразу нашел, что ответить.

— Я не хочу тебя убивать, — сказал он наконец просто.

— И я не хочу, — улыбнулась Марика. — И пусть это так и останется.

Она поднялась. Он ждал, что, может быть, она подойдет — но Марика шагнула к двери и только на пороге обернулась:

— Прощай, мальчик-лис.

— Прощай, девочка-волк.

Далеко в Лесу ветер качнул ветви деревьев, зашелестела листва, а затем по юной зелени застучали первые капли дождя. И были они солеными.

* * *

Время снова пошло вспять. Марика шла на север, и весна, уже заявившая было о себе в окрестностях Кастинии, отступила, замерзла, скрылась в покрытых новым слоем снега сугробах, в застывших под толстым слоем льда озерах. Снова ударили морозы. Глядя на клубы дыма, застывающие в холодном небе, Марика подумала: «Все-таки тут еще зима».

И только под Тремпом, когда она шла в темноте к городу, предвкушая скорый ночлег, вдруг подул ветер. Теплый, охватывающий весь мир мягкими руками южный ветер, который смывал сугробы, гладил уставшую кожу и превращал снег на озябших ветвях елей в слезы, но слезы не горя, а радости.

Марика остановилась и задрожала.

«Весна», — прошептала она, подставляя щеки ветру, и тот соглашался и говорил — она ушла. Смерть ушла. Нет ни голых ветвей, ни мертвых листьев, ни остывшей земли — есть жизнь. И ветер нес этот запах: живой воды, проснувшихся деревьев, теплой плодородной прели, и не было никаких сомнений, что еще немного, и снег растает, появится трава и свежая листва, и птицы будут петь, и солнце будет всегда.

Всегда, пока снова не придет смерть.

* * *

Она не пошла в свой родной дом, а свернула с дороги в сторону Дрика. К Кейзе. Ей страшно хотелось увидеть и Дору, и Лагит, но Марика не знала, как прийти к ним с такими руками. Потому что они обе ничего не скажут. Промолчат, не произнесут ни слова осуждения — и это ее добьет. Ей нужно было, чтобы ее ругали, кричали, говорили, как страшно она ошиблась. Кейза, возможно, до крика не снизойдет — но и скрывать, что думает, не станет.