– Но вы сделали выбор, чтобы похитить «Совершенство».

– Да.

– Вы сделали выбор в пользу манипулирования мной. Чтобы… чтобы…

Он умолк. Перекатывал в пальцах ложечку, туда, сюда. Принял решение и выключил диктофон. Спрятал его в карман куртки.

– Мы с вами переспали в Гонконге, – произнес он, наконец.

– Да.

– А в Бразилии?

– Нет.

– А здесь?

– Нет.

– Вам бы этого хотелось? – Не предложение, а просто вопрос.

– Вы уверены, что не хотите продолжить запись? – ответила я.

Он покачал головой.

– Я не хочу это помнить.

– Если вы этого не запомните, это ничего не значит.

– Это станет что-то значить для вас.

– И этого довольно?

– Не знаю. Я тот, кого можно назвать трусом. Вы утверждаете, что вы воровка, и говорите это так, словно это… то, что вы есть. Я утверждаю, что был полицейским, кадровым. Меня знали по имени в местном магазинчике, я пел в муниципальном хоре, будущий примерный семьянин. Все это сделало меня тем, кем, как мне казалось, я и являлся, а вот теперь нет. У меня это забрали, и я последовал за вами. Вы дергали за ниточки, а я подчинялся, я лишился работы и снова бы пошел на это, чтобы вас поймать, вы стали… Поиски вас стали моей неотъемлемой частью, как и все остальное. Вы сделались… моей навязчивой идеей. Вам это приятно? Вас возбуждает знание того, что я нуждался в вас, нуждался в вашей поимке так же, как и вы нуждались в том, чтобы с кем-то переспать?

Нарастающая злоба, хотя и скрытая в голосе, лицо напряжено от усилия подавить гнев.

– Нет, – спокойно ответила я. – Больше меня это не возбуждает.