Он не договорил. Судорога исказила лицо. Ларан выдохнул последнее слово:
– Легко…
72
72
Вертрана всхлипнула и еще долго, не отрываясь, смотрела на лицо Ларана, которое теперь выглядело спокойным и умиротворенным.
– Он даже не успел сказать, что мы должны передать Эмбер…
– Думаю, он только собирался сказать, что любит ее. Я бы попросил о том же.
Вертрана разревелась. Больше всего ей хотелось остаться в объятиях Конора и выплакать все потрясения сегодняшнего дня. Но тревоги не закончились: они в кабинете госпожи Амафреи, директриса обратилась в горстку праха, Ларан мертв, а весь Институт скоро будет стоять на ушах. Воспитанницы получили свободу. Вертрана ощущала ее как внезапную пустоту и невесомость в душе, там, где прежде будто лежал тяжелый камень. Клятвы разрушились.
Вот только девушки могут воспринять эту новость по-разному. Они привыкли жить под гнетом страха и правил, а теперь, когда дамоклов меч над головой исчез, кто-то обрадуется, кто-то запаникует, а кто-то устроит бунт, да такой, что не оставит от Института камня на камне, – ведь больше незачем держать свои силы в узде.
За дверью уже слышались возбужденные голоса, топот ног: воспитанницы, почувствовав неладное, торопились спуститься в холл. Ведь должен появиться кто-то старший и умный и все объяснить!
– Идем, – тихо сказала Верта.
Придется им с Конором стать этими старшими и умными.
– Да, надо идти.
Он неуклюже попытался встать, стараясь не опираться на руки, и Вертрана вскрикнула, увидев, во что превратились его ладони: места живого нет!
– Ничего, ерунда, – отмахнулся он. – Это подождет…
– Надо перевязать! Подлечу позже, резерв почти весь потратила…
Вертрана огляделась, выискивая что-то, что можно использовать как перевязочный материал, уперлась взглядом в рубашку Конора, от которой и так уже был оторван лоскут.
– Ага!
Отхватила кусок ткани, только пуговицы полетели. Конор с растерянностью покосился на собственную грудь, выглядывающую в прореху.
– Не припомню, когда в последний раз появлялся в обществе в таком непотребном виде, – поморщился он.