– Так значит, если «Небесный алтарь» погибнет… – медленно начал он.
– Нет, не смейте! – взвизгнула госпожа Амафрея, но тут же натужно расхохоталась. – Вы не сможете его разрушить! Силенок маловато!
– У меня? – искренне изумился Ларан.
Положил ладонь на гладкую поверхность, но тут же с шипением отдернул руку: кожа почернела и потрескалась.
«Ничего не поделать, – обреченно подумала Вертрана. – Надо уходить. Нам не одолеть это зло. Может, когда-нибудь…»
А потом вспомнила о «розочках» и обо всех тех девочках, чье время придет позже. Даже малышки «чаинки», которые пока не осознают всего уготованного им ужаса, и те уже намертво связаны клятвой. Это никогда не закончится. Институт продолжит исправно поставлять новых рабынь для утехи знатных господ. И никому не под силу разорвать этот замкнутый круг…
Верта упустила момент, когда заклятие стазиса слетело с госпожи Амафреи – обычно оно держится дольше, но сейчас директрису защищали стены кабинета. Она кинулась к артефактам-стражам, а Конор в мгновение ока бросился к столу, обеими руками поднял «Небесный алтарь». Сухарь застыла, точно и она оказалась в тисках. Дергалась, но вырваться не могла.
– Швыряй на пол! Разбей его! – завопила Вертрана.
Чутье подсказывало ей, что госпожа Амафрея и «Небесный алтарь» нерушимо связаны.
– Не-е-ет! – хрипела директриса.
– Я не могу его бросить… – ответил бледный, удивительно спокойный Конор.
Он прилагал массу усилий, чтобы не корчиться от боли. Кожа на его руках чернела и облезала лоскутами.
– Он тебя выпьет! – воспрянула Сухарь. – Сколько там в тебе сил, маг-пустышка. Заодно и подпитается!
Ларан молчал все это время и не двигался с места, но после слов госпожи Амафреи подошел к Конору и сказал буднично:
– Отдай.
– Нет…
– О, как мы любим играть в благородство!
– Я не играю!
– Я вижу… – тихо признал Ларан. – Вижу… Он тебя выпьет. Ты оставишь детей без отца. А твоя жертва пойдет только на пользу «Алтарю». Давай сюда.
И, не дожидаясь ответа, выдернул из рук Конора «Небесный алтарь». Втянул воздух сквозь сжатые зубы.