У Плавтины закружилась голова. Скорее, пока она окончательно не растерялась.

– Я верю вам, но я бы сказала вам все и без этой клятвы, поскольку это – вопрос справедливости, а она не терпит условий.

Он согласно кивнул.

– Отон пользуется вами, как оружием, поскольку в его нынешнем состоянии он сам не может воевать.

Эврибиад и Фотида несколько секунд смотрели друг на друга, в глазах их светилось непонимание. А потом до Фотиды стало доходить:

– Так вот почему, – воскликнула она, – столько деймонов потеряли сознание во время битвы!

Плавтина подтвердила:

– Я полагаю, они лишились разума в момент, когда стало ясно, что они частично ответственны за гибель варваров. Душа их создана так, что, стоит им нарушить определенные правила, они погружаются в своеобразную кататонию. Это же относится и ко мне.

Глаза у Эврибиада заблестели. Он и сам, еще до их встречи, начал осознавать истину – разрозненными фрагментами. Теперь все это почти обрело смысл.

– Но какой же магией обладают враги Отона, – спросил он, – чтобы он со всем своим могуществом не мог с ними воевать?

Плавтине понадобилось несколько секунд, чтобы ответить:

– Дело не в варварах. Ни Отон, ни любой другой автомат не может убить живое существо, наделенное сознанием.

Их это ошеломило.

– Почему? – проскулила Фотида. – Разве он не великий и могущественный военачальник?

Она прижала уши от страха, даже не сознавая этого.

– Полагаю, что и это правда. Но только наполовину. Это будет сложно объяснить. Наш вид был создан мыслящей биологической расой, которая сделала так, чтобы автоматы не могли забирать жизнь.

– Расскажите нам об этом побольше.

– Я не смогу… это долгая и грустная история.

Что-то в ней противилось необходимости вспоминать прошлое, как будто бы в воспоминаниях она могла узреть что-то, чего не хотела видеть. Но глаза Эврибиада сияли в ночи, и она поняла, что он не отступит, еще прежде, чем людопес сказал:

– И все-таки попробуйте. Мы не спешим. И мы не так глупы, как кажемся.