–
– Вы увидите, что я ваш союзник, а не враг. Наши цели всегда совпадали.
– Теперь вы говорите о союзе. Прекрасно. Хоть что-то я выиграла во всей этой истории.
– И что же? – поинтересовался он.
– Теперь вы принимаете меня всерьез.
Они обменялись взглядами, в которых читалось нечто большее, чем просто временное соглашение, но меньшее, чем истинное доверие, и на миг всмотрелись друг в друга: он – огромный, мощный, будто выточенный из камня, и она – хрупкая, но несгибаемая в своей решимости. Вот и здесь, сказала себе Плавтина, соткалась ненадежная, дрожащая нить связи.
– Вы правы, – тихо сказал Отон.
Он резко поднялся.
– А теперь, во имя Числа и Концепта, во имя старой дружбы и нового союза, отправимся же покорять Лаций!
По камню, на котором они сидели, прошла легкая дрожь. Плавтина, разинув рот, следила за чудом мгновенного перемещения. Ее тело почти ничего не ощутило – только легкую дурноту, ощущение разлада, такое тонкое, неуловимое, мимолетное, что его едва можно было узнать. Если бы не странность этого ощущения, не соответствующего ничему, что она ожидала почувствовать.
Огромный звездный свод, который разворачивался над восстановленной ареной, задрожал, размылся, а потом снова сложился в узор – почти идентичный, но не совсем. Плавтина знала, что такая технология существует. Еще до Гекатомбы ученые Школы Ио проводили опыты на полуметафизических ноэмах, называемых монадическими модуляторами. В глазах людей, никогда не устававших от прогресса, первые шаги в направлении мгновенного перемещения стали главным событием тысячелетия.
Аттик и Рутилий объяснили ей, что приближаться к Урбсу они будут короткими сдвигами, перемежаемыми фазами интенсивного восстановления. Кораблю нанесли немало повреждений во время битвы. Следовало найти компромисс между скоростью и безопасностью, ведь оба ноэма понятия не имели о том, что сейчас происходило в Урбсе. Поскольку ее биологическое тело могло испытать дискомфорт от перемещения, ей рекомендовали погрузиться в сон на время фазы приближения. Для этого Рутилий вызвался препроводить ее в ее комнаты.
Середина ночи миновала, а в отсеке-острове солнце, наверное, уже поднималось над горизонтом. Плавтина зевнула так, что едва не вывихнула челюсть.
Отон откланялся, и Рутилий отвел ее на перекресток коридоров, всего в нескольких шагах от арены. Один из коридоров вел к ближайшему вокзалу. Там они снова сели на поезд и поехали по темным туннелям – казалось, они пересекают «Транзиторию» из конца в конец. Автомат, однако же, посоветовал ей не гулять по Кораблю в одиночестве. Никакой опасности нет, однако частями огромная конструкция весьма обветшала, как она и сама заметила. Их путешествие закончилось на очередном вокзале, тихом и функциональном, как и все остальные, и с одной-единственной дверью.