– Так кто-то еще помнит те старые сказания… – произнесла она. – Нет, твой всадник не Корис. Это тот, о ком я тебе говорила, – дитя тех, кто сдвинет горы словом, поразит людей сталью, лишь бы уберечь его от беды. Он – сын Кориса, и зовут его Саймонд – имя, данное в честь пришельца, так доблестно сражавшегося рядом с его отцом, отбивая Эсткарп у кольдеров.

Помолчав, Мафра продолжила рассказ:

– Если ты спросишь, откуда я знаю такое… Когда я была моложе и сильнее, я мыслями иногда уносилась за пределы Торовых болот, как ты теперь. Этого друга Кориса, Саймона Трегарта, перенесло сюда нездешнее колдовство, и Саймона мы выдали врагам. И с ним была та, кого избрал Корис согласно обычаям чужеземцев. Тогда мы сделали дурной выбор, и потому с тех пор чужие страны отгородились от нас. Мы, даже пожелай того, не в силах выйти за пределы болот, и никто не может к нам войти.

– А морской берег тоже отгорожен, Мать клана?

– Бо́льшая его часть – да. На него можно взглянуть, но тут же встает туман, крепче стен, что окружают нас сейчас.

– Но, Мать клана, я ступала по песку у моря, нашла на нем раковины…

– Молчи! – шепнула Мафра. – Если тебе дано так много, скрой это от других. Близится время, которое потребует от тебя всего.

Турсла тоже понизила голос:

– Ты провидишь это, Мать клана?

– Неясно. Я вижу только, что тебе понадобится вся твоя Сила и ум. И еще скажу тебе, что Уннанна будет взывать этой ночью, и если ей ответят… – Мафра вскинула и снова уронила на колени руки. – Тогда я полагаюсь на твой разум, дочь бабочки. На твой ум и то, что вселилось в тебя в том, ином месте.

Она отпустила Турслу взмахом руки, и та вернулась к себе, взялась за прялку, но если бы кто-то следил за ней подольше, увидел бы, что в ее работе мало проку.

Настала ночь, и по всему острову зашевелились, зашептались женщины. Никто не обращался к Турсле: ее, как наполненную, теперь бережно отстраняли, чтобы не повредить ненароком тому, что она в себе носила. Не обращались женщины и к Мафре, а собрались вокруг Пауры и с ней тихо ускользнули в темноту. Остров Дома не охранялся, за исключением двух подходов, на которых иногда появлялись вак-ящеры. Во всяком случае, никто не стерег дороги к святилищу, и Турсла, накинув на себя дерюжный плащ, прикрыв даже светлую полоску волос, надеялась подобраться незамеченной. Она кралась по той же тропинке, которой проходила днем. Те, что опередили ее, не несли горящих факелов, свет давала только луна, но Турсла видела, что среди женщин есть хоть одна от каждого Дома. Этого нельзя было назвать полным Собранием, потому что здесь не было мужчин. Вернее, так ей казалось, пока лунный луч не блеснул на наконечнике копья, и тогда Турсла заметила десяток мужчин в плащах, выстроившихся в ряд перед креслом. А лицо сидящей в кресле освещалось луной и видно было даже из укрытия, которое нашла себе Турсла за грудой камней.