– При чем же здесь я, Мать клана? – спросила Турсла. – Ты что же, хочешь, чтобы я выступила против Уннанны? И кто, хотя бы ты и назвала меня наполненной, прислушается к моим словам? Теперь она – Мать клана, и, когда ты больше не ходишь на лунный танец, будет первой.
– Это так. Нет, я ничего от тебя не требую, дочь бабочки. Когда придет тебе время делать, что должно, ты узнаешь сама, ведь это знание живет в тебе. Теперь дай мне руки.
Мафра подставила ей обе ладони, и Турсла положила на них свои. И снова, как с Ксактол, в ней воспрянула жизнь, всколыхнулись Силы, ищущие себе применения, хотя она не знала еще, на чем их испытать.
– Так… – шепотом, словно доверяла ей секрет, проговорила Мафра. – Я с твоего рождения знала, что ты нездешняя, но это воистину удивительно.
– Почему это выпало мне, Мать клана? – вслух высказала давнюю обиду Турсла.
– Почему происходит многое – без видимых нам причин или корней? Потому что мы – часть большого узора и должны сыграть в нем свою роль.
– И
– Она? Ах, подумай о ней, представь ее в мыслях, дитя-бабочка, – жадно попросила Мафра. И приказала: – Дай мне увидеть ее твоими глазами!
Турсла послушно вообразила песчаный столб и ту, что вылепилась из него.
– Ты и вправду наполнена, дитя-бабочка, – спустя долгую минуту выдохнула Мафра. – Наполнена таким знанием, к которому, быть может, только ты одна в целом мире и сумеешь подступиться. Хотела бы я поговорить с тобой об этом и о твоем учении, но нельзя. Не мне брать больше, чем мне было дано. Не делись этим, дочь бабочки, даже если будет в тебе такое желание. Корзина, сплетенная для цветов локвуса, как бы искусно ее ни сплели, не удержит воду – ее наливают в обожженный глиняный кувшин. Теперь иди отдохни. И живи, как живут наполненные, пока не поймешь, что настало время.
Она отпустила Турслу, и та ушла в свою часть дома – малую выгородку, которую получила, когда ее признали уже девушкой, а не ребенком. Она задвинула тростниковую циновку, отгородилась от других и присела на двойную подушку, чтобы поразмыслить.
Слово Мафры не только освободит ее от лунного танца, но и скоро положит конец выходкам, наподобие недавней выходки Аффрика, со стороны всех мужчин Дома. Освободят ее и от некоторых работ. Единственное затруднение, с которым она столкнется на первых порах, – что ей теперь нельзя будет в одиночку покидать обжитой остров. Наполненных постоянно стерегли – ради их же безопасности.
Она провела ладонями по своему стройному телу. Скоро ли заметят, что ее чрево и не думает набухать? У женщин острый глаз на такие дела, ведь рождение – их великая тайна и они ревниво ее хранят. Может быть, подложить что-то под платье? А еще у наполненных часто возникает склонность к необычной пище, желание изменить привычки. Не выдумать ли для себя что-то в этом роде?