Одежда сковывала обновленное тело. Он сорвал одежду. Он стоял прямо, спиной к колонне, и ветер холодил его кожу. Еще придерживаясь за белый камень, Улли осторожно шагнул, обходя опору. Ноги твердо держали его, он не падал.

Тогда Улли вскинул голову и громко закричал от восторга. И увидел, как что-то блестит посреди круга камней. Он шагнул ближе. Из зеленого дерна был вывернут малый кусок, и в нем торчала дудочка. Но какая дудочка! Если та, что он починил, казалась ему хороша, то эта была сокровищем, достойным знатнейшего лорда!

Он нерешительно поднял дудку, – казалось, она сейчас исчезнет прямо из пальцев. А потом приложил ее к губам и заиграл в благодарность тем, кто побывал здесь ночью, заиграл, изливая переполнявшую его радость.

Так под песню дудочки, он и вернулся домой, шагая поначалу с осторожностью от непривычки. До домика своей матери он добирался задами. Она, бедняжка, плакала. Когда он пропал с горного луга, все перепугались, и Гретта собрала всех на поиски, только зря. Мать при виде обновленного Улли приняла его за призрак погибшего, но сын скоро ее разуверил.

Его рассказу дивилась вся Гребнева Чаща. Старики понимающе кивали – они помнили предания о прежних жителях Долин и как те одаривали людей, сумевших им угодить. Кто-то заметил, что резьба на дудке схожа со знаками на камне приношений. Потом молодежь задумала поискать клады на поляне с колоннами, но тут Улли страшно рассердился, и его уважили, признав, что лучше не тревожить того, чего не знают.

Можно было подумать, что Улли принес в село не только здоровые ноги и дудочку. Год выдался удачным для всех. Такого урожая не помнили и старики, а бед ни с кем не случалось. Улли, уже на своих ногах, обходил села и выселки, чинил и играл – с дудочкой он никогда не расставался. И в самом деле, под его игру легкими становились и ноги, и сердца, и танцоры лучше плясали.

Только Мэтту не было покоя. Он теперь не был первым из парней – Улли слушали охотней. Когда же Мэтт открывал рот, разбрасывая мрачные намеки о невесть чьих подарках, к нему прислушивались лишь те, кто вечно завидует чужому успеху, в том числе Моргана, у которой поубавилось ухажеров. Случалось теперь, что даже Гретту чаще звали на танец. И вот однажды Моргана оборвала ворчащего Мэтта:

– Что по силам одному человеку, и другой сделает. Что ты все бормочешь о чужой удаче? Скоро Праздник жатвы, и, уж конечно, Древние заявятся посмотреть на урожай и взять свою долю. Отправляйся к колоннам Улли, сыграй им, может, и тебя отблагодарят!

Мэтт пробовал играть на отнятой у Улли дудочке, и выходило у него неплохо – игрались и плясовые, и старые баллады. Только вот с песней Улли все не ладилось, выходило тускло и фальшиво.