49.

Новочеркасск. 27.02.1943.

Ночь. Конец февраля, холодно и за окном снова падал снег. Я в одиночестве сидел на городской базе группы. Придвинулся поближе к печке, в которой горел огонь, и мелкими глотками пил горячий чай.

Позади еще один день. Сегодня я опять был в дороге, вместе с Ивановым мотался в лагерь военнопленных под Батайском, и то, что там увидел, несколько выбило меня из колеи. Много плохого я видел за последние пару лет. Прошел путь от детдомовского воспитанника и красноармейца до диверсанта Абвера и командира отдельной казачьей группы. Но временный концентрационный лагерь военнопленных, по сути, перевалочная база, все-таки оставил в душе неприятный осадок.

Огромный глиняный карьер с отвесными стенами. Он окружен колючей проволокой и вышками, на которых находились охранники. А внизу несколько бараков и живая человеческая масса, больше трех тысяч человек в грязных оборванных шинелях. С неба срывался мокрый снег, а температура воздуха минус семнадцать градусов. Люди при таких условиях мерли, словно мухи. Пайку военнопленным давали скудную, они за нее дрались и часто происходили убийства. О том, чтобы как-то сберечь людей, никто не думал. Лагерь жесткий и на это имелись причины.

Во-первых, сейчас уже не сорок первый год, когда с военнопленными старались обходиться по-человечески. Я помню лагерь, в котором находился, когда оказался в плену, и разница бросалась в глаза сразу. А во-вторых, под Батайском находились главные наши враги: коммунисты, политруки и красноармейцы, которые были захвачены в плен с оружием в руках и до последней возможности пытались сопротивляться. Почти все они из-под Сталинграда, который немцы все-таки взяли. Но были и такие, кого пару дней назад доставили специальным эшелоном с Кавказа и пока держали отдельно, в основе это бойцы красных казачьих корпусов, Донского и Кубанского. А у нас ведь как? Так или иначе все казаки родня, корни общие, и один из военнопленных оказался двоюродным братом Лазаря Митрофановича Иванова. Вот он в лагерь и поехал, а я вместе с ним. Мог послать кого-то из казаков, но решил своими глазами посмотреть на упертых большевиков. Ну, увидел, что хотел. А дальше-то что? Вот сижу теперь и вспоминаю все события прошедшего дня, делаю какие-то выводы, рву себе душу и размышляю о перспективах дожить до окончания войны.

Когда добрались до лагеря, нас уже ждали. Охрана наша — казаки одной из тыловых сотен. Комендант, по совместительству командир сотни, есаул Щербаков, доложился Иванову и проводил нас в штаб, аккуратную хатку невдалеке от карьера. После чего привели ивановского родича, худого и крайне истощенного мужчину с отстраненным взглядом уставшего от жизни человека, которому на все плевать.