Драккайнен вынул несколько стрел и воткнул их, одну подле другой, в землю. Колчан был почти пуст.

В темноте, из гудящего, сыплющего искрами пожара слышались крики и топот ног.

– Ульф, мы будем тебя ждать.

– Я услышал, – ответил Драккайнен твердо. Нельзя расклеиваться. «Морские котики» не ломаются.

– Грюнальди?

– Да?

– Мой конь… Прижмись лбом к его лбу и скажи ему, что я вернусь, хорошо?

– Хорошо, друг. Если нет – я сам за тобой вернусь. А… знаешь, что это за крабы?

– Ты не захочешь узнать.

Они пожали друг другу бицепсы и затылки, а потом Грюнальди начал подниматься. Остановился на миг.

– Нитй’сефни?

– Да?

– Отыщи дорогу.

– Boh, – ответил Странник на хорватском.

Драккайнен поднял лук и выпустил в темноту первую стрелу. Ему ответил крик.

Потом выстрелил еще дважды и привязал первого ребенка морским узлом под мышками. Еще один зашагал куда-то во тьму, и ему пришлось ухватить его за загривок, словно котенка.

Он снова натянул лук и снова выстрелил. Осталось трое преследователей, которые наконец сообразили, что остальные лежат, прошитые стрелами, или умирают на земле, – а потому отступили.

Сверху с визгом полетели еще стрелы. Грюнальди и Спалле. Он улыбнулся.

Когда последний мальчишка поехал вверх, всхлипывая и отираясь о скалу, Драккайнен спрятал лук и растворился в темноте.