Я молчал.

– Это называется «кара гвоздями», – добавил он через миг. – В человека вбиваются большие гвозди, но так, чтобы он умер не быстро. Обычно молотом, как в бревно. Только часто такое делают на площади, чтобы все смотрели. В таком случае еще приказывают писать истины Праматери собственной кровью. Потом сажают его и вколачивают гвоздь прямо в череп. – Он постучал себя пальцем в темечко. – Полагаю, сделали это еще до переворота. Для устрашения. Поэтому он успел так высохнуть. И здесь был Деющий. Этот камень – проклятие. Говорят, он растет во рту у того, кто противится закону Подземной. Я слышал, что хороший Деющий умеет проделать такой фокус на расстоянии, если знает чье-то имя.

– Была сушь, – сказал неожиданно Брус. – В отчаянии люди делают всякое. Может, он отгонял тех, кто лишь пришел напиться? Может, он и правда был жаден? Кто знает, что тут случилось на самом деле?

Я не ответил, глядя на него. С некоторого времени Брус позволял себе такие замечания. На постое или в дороге. Внезапно, вдруг – выдавал нечто, что было достойно фанатичного амитрая, или отодвигал мясо и пиво. А порой просто искал оправданий для последователей Праматери. К следопытам тогда относился свысока. Потом это проходило, и Брус снова становился Брусом. Я не знал, просыпается в нем проклятый жрец Чекедей или это лишь моя подозрительность.

– Животных в сарай, багаж внутрь, Крюк – первая стража, – приказал командир. – Входим внутрь. Даже если это место покинуто, оно и дальше должно выглядеть точно так же. И пришло время нам поговорить, сын Копейщика. Тохимон.

Внутри было мрачно и холодно, лишь через дыру в потолке врывалось немного света. Низкий стол посередине и лавки вдоль стен были сделаны, как и само здание: из высохшей в камень глины, смешанной с соломой.

Н’Деле развел в очаге небольшой огонь, вынул из мешка орехи и тигель. Бенкей заслонил вход попоной и зажег небольшую лампу.

Мы сели за низким столом, за которым несчастный торговец сиживал некогда со своей семьей вокруг миски хишмиша с кашей.

– Вопрос таков: что дальше? – услышал я хриплый голос Снопа. – Мы дошли. До Нахильгила осталась пара часов марша. Я должен знать: что дальше, как действовать. Мы должны вот так просто войти в город? Зачем?

– Дальше, – отозвался Брус, – будет так: вы провели нас, как и приказал кай тохимон беглецов, Фитиль, сын Кузнеца. За это вам – честь и хвала. Теперь вы возвращаетесь к остальным кирененцам, а мы делаем то, что нам предназначено. Вдвоем мы привлекаем куда меньше внимания и имеем больше шансов. Четыре клинка ничего не изменят.