Но однажды ночью мне приснился другой сон, и я знаю, что снился он всем обитателям долины. Я видел сумеречный лес, такой же, как рос здесь, в Земле Мореходов. Лес, погруженный в вечерний туман, из которого начали выбегать животные. Помню, что таким-то образом приходил холодный туман, а с ним выходили из урочищ ройхо, но меня в том сне не было. Только мой взгляд поднимался над землей точно так же, как когда снился мне призрак, идущий по моему следу. Видел я и поселение, окруженное валом и частоколом, к которому бежали люди. Кто-то бросил корзину, из которой посыпались овощи; выли собаки; кто-то схватил под мышки плачущего ребенка. Все неслись сломя голову к воротам. Какая-то женщина споткнулась на скользкой дороге из деревянных досок, кто-то, пробегая мимо, рывком поставил ее на ноги и, перебросив ее руку за шею, потянул за собой. Из поселения донесся рев рогов. Я хотел бежать вместе со всеми, оказаться в безопасности за валом и солидными воротами, но мог только наблюдать.

Из леса просочился туман, а с ним и всадники. В начале я подумал, что идут призраки урочища, потому что выглядели они как чудовища, но вскоре заметил, что это кони и люди, только облаченные в странные доспехи из почерневшего металла. Сквозь щели кованных железных морд драконов, в глазницах и между их клыками мелькали человеческие глаза и рты. То, что я посчитал крыльями, было торчащими за их спинами древками с черно-красными, потрепанными флажками.

Они встали в ряд и издали странное шипение, как огромные змеи, в то время как за воротами с шумом задвигали мощные засовы. Всадников не было много, может, хон, и будь я собой, подумал бы, что обитатели городка справятся с ними без труда, но в этом сне я хотел кричать и плакать.

Между деревьями вышло еще несколько пеших, и они несли над собой на жердях большой глиняный сосуд, украшенный вьющимися змеями. Я видел, что змеи те вьются на их руках и лицах. За ними в скрежете железа появились странные, коренастые твари, немного напоминающие крабов, а немного – бронированных безголовых птиц; они приняли сосуд и помаршировали с ним прямо к городку, не обращая внимания на сыплющиеся с частокола стрелы: те лишь отлетали с лязгом от их брони. Создания эти поставили сосуд под самые врата и вернулись к всадникам. Один из них сошел с коня, отдал кому-то тяжелый топор, а потом отстегнул от пояса длинную ременную пращу. Поместил туда снаряд – железный шарик – и принялся раскручивать пращу над головой все быстрее и быстрее. Махнул ремнем, снаряд свистнул в воздухе и с треском расколол сосуд, что распался на несколько кусков и освободил облако синего, густого дыма. Я не понимал, что вижу, но я помню, что был смертельно испуган не пойми почему. Дым осел на земле серебристым налетом, подобно инею, а потом грязь начала двигаться, вздымались на ней волны, с шумом лопающиеся пузыри, а затем земля выпятилась и встала дыбом, обретя форму грубого великана: холма распадающейся грязи с едва обозначенной головой, мощными ногами и сильными руками, которыми великан ухватился за ворота и вмялся в них. Люди в городке стреляли в чудовище из луков, бросали камни и топоры, но все это поглощалось холодным телом монстра, не причиняя ему вреда. Бревна заскрипели, начали выгибаться, а потом треснули с сильным грохотом, а ворота разлетелись вместе с созданием, разбрызгавшемся во все стороны комьями грязи.