– Чтобы они не стали причиной пустой смерти, которая ничего бы не дала ушам, глухим для истины, – ответил я.

– Из какого ты племени?

– Я пес войны. Из рода синдаранов. Теперь же странствую я между чужаками и тоскую по истине.

– Истину ты должен нести в себе. Она уже однажды была дана твоим ушам. Что ты делаешь в этой стране мрака и мерзости, где существование твое не служит ничему?

– Меня бросила сюда судьба. Меня и того кебирийца, которого поразили колдовства Ледяного Сада. Я ищу для него слов истины, которые его излечат.

– Разве не знаешь, что он не имеет значения, как и ты? Всякий из вас – единство. Одна капля, упавшая во прах. Кто смотрел бы на каплю, когда рядом течет ручей?

– Я хочу вернуться в ручей. И этого же желаю для него. Он может быть полезным, как и всякая капля укрепляет руку. Ручей состоит из капель, хотя он больше их.

– Ты языкат и нагл, как для пса войны. Там, где ты служил, не наказывали за такую брехню?

– Я бывал во многих местах, бывал и в пустыне, потому знаю, что порой бесценна любая капля, и что не стоит легкомысленно от нее отмахиваться.

Теперь уже он, сопя и шаркая, вел меня закоулками Каверн в сторону, где ночевали измененные. Раз мы прошли рядом с тем перекрестком, где некогда на меня напали юнцы с базара, и по коже моей пробежали мурашки. На миг я вернулся в тот ливень, потоки крови и вонь драконьего масла.

Мы встали под дверью, окруженной путаницей невысоких каменных фигур, у которых поотбивали головы или конечности. Старик поднял свой костыль и ударил три раза в дверь, а потом обернулся и пробуравил меня своим слезящимся оком.

– Приходи завтра в сумерках к этим дверям, – заявил. – Когда спросят, чего ты ищешь, отвечай, что пустынного ветра, который принесет огонь истины.

Вечером мы отправились в таверну «У Сельди», где я провел некоторое время, попивая воду и дремля на лавке, поджидая, пока на другой лавке на другой стороне таверны не сядет мой информатор, но как и прошлый – и позапрошлый – раз я ждал зря.

Ночью нетопырь доставил нам зашифрованный ответ от Ночного Странника. Н’Деле взял шифровальную палочку, обернул вокруг нее полоску тонкой бумаги и написал ответ, развернул бумажку и переписал на маленьком листочке знаки так, как они уложились.

Был это простой шифр, но никто, у кого не оказалось бы точно такой же палочки, не сумел бы его прочесть; к тому же тут, в замке, риск, что кто-то сумеет перехватить нетопыря, был очень мал.

На следующий день мы стояли у каменной рамы, украшенной скульптурами, и, когда я произнес фразу о пустынном ветре, что несет пламень истины, появился старик – он узнал меня и приказал ввести внутрь. Муж, который нас вел, был почти одного роста с Н’Деле, но куда мощнее фигурой, его кожа была совсем белой, словно рыбье брюхо, лысая остроконечная голова с мощными челюстями выглядела словно доставленной в мир из болезненных кошмаров, а глаза его пылали невероятным красным светом.