– Надеюсь. Действую на ощупь. Интуитивно.

– Что оно: «интуфсинно»?

– Предчувствиями. Убежденностью, что нечто, чего ты не знаешь, выглядит так, как ты допускаешь. Как во время поисков чего-то в темноте. Отдавай кувшин.

Он кивает.

– Так и нужно. Интуфсинно. То, что ты делаешь, будет весьма важным, и много глаз будет наблюдать за тобой, чтобы после решить. Потому ты не можешь знать всего. Интуфсинно. Мы говорим: «вера».

– Обычно, Воронова Тень, у тебя бывает для меня какой-нибудь мудрый совет.

Он снова кивает в полутьме.

– Все, что ты делаешь, – оно словно погрузка багажа на сани. Сани стоят на льду, а ты приносишь новые тюки. Сейчас лед трещит, но держится. Но может все пойти так, что ты бросишь в кучу на марку серебра больше, чем нужно, – и лед треснет.

– Порой нужно лезть по рвущейся веревке или ехать санями по тонкому льду. Делаю, что могу. Не выбираю условий. Работаю с данной мне ситуацией.

Мы молчим некоторое время. Смотрим на освещенный порт и огромную, сверкающую пасть мрака позади него.

– Значит, это случится здесь, – говорит он. – Место столь же хорошее, как и любое другое. Ты хочешь собрать их здесь. Всех. Амитраев, Змеев, Людей Огня, кирененцев, прочих с Побережья, жителей Сада. И Песенников. И множество песен богов, собранных почти со всего побережья. Они не знают, что ты хочешь сделать, Спящий-на-Дереве.

– Знают, – отвечаю я. Разговор с этим типом – словно череда ребусов.

– Ох, они знают, что ты хочешь поубивать Песенников. Вот только как? Всякий из них сильнее тебя. Но они не знают, что ты хочешь тут устроить, чтобы этого добиться. Чего ты хочешь на самом деле?

– Хочу прибраться. Хочу, чтобы мир сделался таким, каким был до нас.

– Осмотрись. Как он сможет стать таким, каким был? Ты хочешь, чтобы Ледяной Сад снова превратился в лаву? Может, хочешь воскресить убитых? Твои враги превратили Змеев в чудовищ и хотят, чтобы все сделались единой мыслью и могли действовать сообща. Однако это приводит к крови и крикам. Зато твой друг дал людям сухие дома, воду, знахарей. Научил их сидеть на месте и позволил работать водяным колесам. Это тоже должно исчезнуть? Как и то, чего твои Люди Огня научились от тебя? Они должны об этом забыть? Ты этого хочешь?

– Нет. Я не хочу мертвого снега, не хочу, чтобы мои люди потеряли память, и не хочу нового мира. Но я хочу забрать отсюда тех, кто его уничтожает, хочет изменить.

– Забрать?

– Одних забрать, других убить. Что же до прочего – пусть люди живут нормально. Пусть отстраивают то, что уничтожено, и пользуются тем, что построено. Без песен богов, непредсказуемых магов и всего этого дерьма. Разве что где-нибудь пусть останется немного этого – для тайны и мечтаний. Неопасная искорка, чтобы этот мир оставался исключительным. Я должен был убрать все следы, но среди них есть приязнь, доверие, братство по оружию и любовь. Потому я не хочу убрать все. Многие обращались ко мне за помощью, потому я хочу им помочь. Хочу, чтобы они выжили и были счастливы. Это то, чего я хочу и за что стану сражаться. А ты?