— Вас били, что ли? — спросил он.

— Так они, это, сбежать хотели! — объяснил Слега.

— Что ты, Артурчик, — перебил барачника Степан. — Никто нас и пальцем не тронул. Это мы твоих бармалейчиков немного потрепали. Щенки!

— Значит, у вас нет претензий? — Асланян пуще прежнего нахмурился.

— О чём ты? Какие претензии? — успокоил его Степан. — Ты этим воякам спуска не давай, гоняй в хвост и в гриву, не то хлебнёшь с такими защитничками горя. Да не хмурься так: связался с крысами — терпи!

— Ладно, разберёмся, — сказал Асланян. — Начинаем?

— Ты у меня спрашиваешь? — засмеялся Степан. — Ну, начинай. Разрешаю.

Понял Артур, что дело пошло не слишком удачно. Осуждённый откровенно поиздевался над ним, и люди это заметили. Кто-то свистнул. Артур поднял правую руку.

— Граждане Посёлка, мы собрались здесь… — громко начал он, голос дал петуха, и Асланян смущённо закашлялся. Специально он копировал манеру Терентьева, или случайно так получилось — какая разница? Если хозяин не может нормально вздёрнуть преступников, за что его уважать? Людей собирали не для того, чтобы повеселить, а оно вон как получается: уже раздались хоть и неуверенные, но недовольные выкрики. Нам со Степаном, как минимум, сочувствуют — и за то спасибо.

— Ты, Артур, как-нибудь по-своему скажи, без выкрутасов, — подначил Белов.

— Граждане Посёлка… свободного Посёлка. Мы собрались здесь, чтобы совершить правосудие… — сделал ещё одну попытку Асланян. Когда эти слова произносил Терентьев, народ замирал. Было, что-то у него было: не в одежде, не в жестах и уж тем более не во внешности. Те, кто видел Хозяина, откуда-то понимали — имеет право! Сейчас, волнуясь и суетясь, эти слова выкрикнул Артур; а в ответ донеслись ехидные смешки и похабные комментарии. Если люди смеются, значит — страх проходит, это не совсем то, что нужно Пасюку! Подошёл он к Асланяну, в руках автомат, тот самый, перекрученный изолентой, беловский "калаш". Короткая очередь поверх толпы, дробное эхо, и тишина.

— Тихо, сучьи дети, — сказал Пасюк негромко. — Я вас научу новую власть уважать! Если кто без разрешения вякнет, встанет рядом с этими двумя! Поняли?!

Люди поняли.

— Вижу, дошло до вас! Говори, что хотел, Артур.

Сначала Асланян сказал про Степана: не подчинился, сопротивлялся, дело смертоубийством кончилось, заслуг перед Революционным Комитетом не имеет, потому и не может рассчитывать на снисхождение. Приговаривается к высшей мере через повешенье. Всем ясно? Гражданин Белов, есть вопросы? Нет! Хорошо, сейчас приговор будет приведён в исполнение.

Потом Асланян объяснил, за какие грехи накажут меня. Он напомнил, что ещё прежняя власть вынесла суровый, но справедливый приговор, казнь гуманно отложили, а меня временно выслали из Посёлка. Так как я, нарушив условие ссылки, незаконно вернулся, отсрочка приговора становится недействительной. Революционный трибунал подтверждает приговор, вынесенный прежней властью, и приводит его в исполнение. Тебе понятно, Первов?