У него возникло странное ощущение, нечто вроде покалывания между лопаток. Наверное, дурное предчувствие. Ему совершенно не хотелось повторять свою историю Корделии. Они с Мэтью направились к крыльцу, но Джеймс не слышал их шагов – тротуар замело снегом. Волосы Корделии рассыпались по плечам, и медно-красные локоны были единственным цветным пятном среди черно-белого городского пейзажа.

– Маргаритка! – окликнул ее Джеймс. – Мэт! Идите скорее сюда. Вы, наверное, замерзли.

Они поспешно вошли в дом, и Мэтью шагнул к Корделии, чтобы помочь ей снять пальто, прежде чем Джеймс успел догадаться сделать это сам. Оба раскраснелись от холодного ветра. Мэтью начал восторженно описывать автомобиль, убеждал Джеймса, что ему стоит попробовать сесть за руль.

Корделия, напротив, молчала, снимая шарф и перчатки, и взгляд ее огромных темных глаз показался Джеймсу отстраненным, как будто все это время она размышляла о чем-то своем. Когда Мэтью сделал паузу, чтобы перевести дух, она спросила:

– Джеймс… кто здесь?

– Анна, Люси, Томас и Кристофер сидят в гостиной, – объяснил он. – Я попросил их приехать.

Мэтью нахмурился, снимая большие круглые защитные очки.

– Все в порядке?

– Не совсем, – протянул Джеймс и, перехватив тревожные взгляды друзей, быстро добавил: – Нет, никого больше не убили, ничего такого.

– Все равно что-то не в порядке, нутром чую, – прищурился Мэтью. – Новые неприятности? Руководители Анклава в очередной раз сотворили нечто кошмарное?

– Руководители Анклава не в состоянии решить, кто у них подозреваемый: не то чародей, перешедший на сторону зла, не то двуличный Сумеречный охотник, – улыбнулся Джеймс. – Но Томас и Анна могут рассказать тебе об этом больше меня. А сейчас мне нужно поговорить с Корделией пару минут, если ты не возражаешь, Мэт.

Какое-то непонятное выражение промелькнуло во взгляде Мэтью и исчезло прежде, чем Джеймс сумел разгадать его.

– Разумеется, не возражаю, – пробормотал он, развернулся и направился по коридору в гостиную.

Корделия недоуменно взглянула на Джеймса. Волосы ее были влажными после поездки в тумане, и завитки, обрамлявшие лицо, напомнили ему бутоны бордовых роз. Внутренний голос прошептал: «Ты должен рассказать ей о том, что поцеловал Грейс».

Он приказал голосу заткнуться. Сначала он должен был сообщить ей нечто гораздо худшее.

– Я скучал по тебе, – заговорил он. – И прежде чем мы пойдем к остальным, я должен извиниться перед тобой. То, что я наговорил тебе насчет твоего отца в Оссуарии, – это было непростительно. Я до конца жизни буду сожалеть о том, что выгнал его из нашего дома…