Не договорив, он заметил, что она качает головой.

– Мне все это время не терпелось извиниться перед тобой. Тебе не за что просить у меня прощения. Ты не мог спасти моего отца. Лишь по несчастной случайности ты оказался последним из нас, кто видел его живым… и к тому же он требовал у тебя денег. Какой позор, – с холодной яростью бросила она. Потом тряхнула головой, и из волос вылетели последние несколько булавок. – Я обвиняла тебя в жадности и жестокости, но Алистер указал мне на мою ошибку. Ты сделал то, что должен был сделать, Джеймс.

– Есть кое-что еще, – продолжал он, с трудом выговаривая слова. – Я должен признаться тебе в том, что совершил, то есть, возможно, совершил… Я не знаю, будешь ли ты относиться ко мне с такой же добротой после того, как я закончу.

Джеймс заметил, что Корделия вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки. И он напомнил себе о том, что за свою короткую жизнь она успела научиться выслушивать дурные вести, не теряя лица.

– Расскажи мне все.

В каком-то смысле Джеймсу было проще объясняться с Корделией, чем с друзьями. Маргаритка уже знала о его кошмарах, после которых он просыпался с воплями ужаса, об открытом окне в его спальне, о вещах, которые он видел во сне. Маргаритке пришлось столкнуться с Велиалом в ином мире. Представлять себе, что ты можешь лицом к лицу встретиться с Принцем Ада – это одно. А стоять в нескольких шагах от демона, чувствовать исходящую от него злобу, ненависть, темное могущество – это совсем другое.

Тем не менее Джеймс вынужден был сделать над собой гигантское усилие для того, чтобы закончить рассказ о своем эксперименте, о веревках, об отметине на подоконнике. Подняв голову, он увидел, что Корделия стоит неподвижно и пристально смотрит ему в лицо.

– Теперь я понимаю, – произнесла она, когда он смолк, – что мне не следовало оставлять тебя здесь одного прошлой ночью.

Волосы упали Джеймсу на глаза, и, подняв руку, чтобы убрать их, он увидел, что пальцы дрожат.

– Хуже всего то, что я по-прежнему в неведении. И еще… скорее всего, нам придется искать новую горничную.

– А что говорят остальные? – спросила Корделия.

– Они отказываются мне верить, – слабо улыбнулся Джеймс. – Возможно, они думают, что гибель твоего отца так сильно потрясла меня, что у меня помутился рассудок. – У него на миг перехватило дыхание. – Маргаритка. Всякий раз, когда мне снится такой сон, я чувствую дикую, чудовищную ненависть… и мне приходит в голову только одно существо, которое может испытывать настолько сильную ненависть к людям, – это Велиал. И вот вчера погиб твой отец… – Он помолчал немного. – Если ты не хочешь иметь ничего общего со всей этой историей, ничего общего со мной… я пойму тебя.