– Благодарю вас, – ответила она. – Я давно не получала известий от Дже… от Брата Захарии. У него все в порядке? Он возвращается в Лондон?

В этот момент Корделия услышала за спиной какой-то шум и обернулась – по лестнице спускались Джеймс и Мэтью. Увидев ее в обществе Безмолвного Брата, они кивнули и ушли в гостиную. Она поняла, что Енох обратился к мальчишкам с просьбой оставить их вдвоем.

«Брат Захария находится в Спиральном Лабиринте и пока не может вернуться», – сообщил Енох.

– Ах, вот как. – Корделии с трудом удалось скрыть разочарование.

«Корделия, – продолжал Енох. – Долгие годы я наблюдал за Братом Захарией и его деятельностью в нашем ордене и считаю, что он достоин уважения. Если бы нам позволено было иметь друзей, многие из нас назвали бы его своим другом. Несмотря на это, мы понимаем, что он отличается от нас. – Енох помолчал. – Вступая в ряды Безмолвных Братьев, человек должен оставить все помыслы о мирской жизни, отречься от воспоминаний, от друзей и родных, от своего прежнего “я”. Для Брата Захарии это было нелегко, учитывая необычные обстоятельства его вступления в орден. Во внешнем мире есть люди, которых он по-прежнему называет своими родственниками. Наши правила это запрещают, но в его случае… мы смотрим на это сквозь пальцы».

– Да, – сказала Корделия. – Я знаю, что он думает о семье Эрондейл как о своих…

«И о тебе тоже, – продолжал Енох. – И о твоем брате. Ему известно о гибели Элиаса. В Спиральном Лабиринте происходят события, о которых я не могу тебе рассказать; эти события препятствуют его отъезду. Но он не может лгать мне, а я не могу лгать тебе. Ему очень хочется вернуться. Если бы он мог быть рядом с тобой в это тяжелое для вас время, он бы обязательно пришел».

– Благодарю вас, – снова произнесла Корделия. – За то, что вы рассказали мне об этом.

Енох коротко кивнул. Корделия увидела у него на щеках руны Покоя; у Джема на лице тоже были такие отметины. Наверняка процедура их нанесения была очень болезненной. Зная, что, скорее всего, нарушает какое-нибудь правило, Корделия протянула руку и коснулась рукава Безмолвного Брата. Ей показалось, что при этом ряса затрещала, как древний пергамент; и еще ей на мгновение привиделось его прошлое, долгие годы, проведенные среди книг, в молчании и уединении.

– Прошу вас, – заговорила она. – Скажите, сегодня ночью убили кого-то еще? Я не знаю, позволено ли вам рассказывать об этом, но… но вы знаете, что последней жертвой убийцы был мой отец. Мы всю ночь провели без сна, боялись, что произойдет новое убийство. Неужели вы не можете нас успокоить?