– Но почему?

Мэтью откинулся на спинку сиденья и задумчиво посмотрел Люси в лицо.

– Ты мне собираешься рассказать, что у тебя за дела в лавке чародейки?

– Нет, – любезным тоном ответила Люси.

– В таком случае выходит, что у нас обоих имеются секреты друг от друга.

Мэтью отвернулся и, открыв окно, велел кучеру поворачивать в сторону Лаймхауса. Когда он шлепнулся обратно на сиденье, в глазах его сверкали коварные огоньки.

– Люс, тебе не кажется странным тот факт, что Велиал постоянно мучает Джеймса, но нисколько не интересуется тобой?

– Не думаю, что Велиал читал «Защиту прав женщины»[62] миссис Уолстонкрафт. Джеймс интересует его потому, что относится к сильной половине человечества, а я не интересую его потому, что я девчонка. Подозреваю, что Велиал скорее вселится в тело черепахи, чем в тело ничтожной женщины.

– В таком случае можешь считать, что тебе крупно повезло.

– Ничего мне не повезло, – хмуро сказала Люси. – Лучше бы внимание Велиала досталось мне. Джеймс постоянно винит себя во всех смертных грехах, и у меня сердце разрывается, когда я на него смотрю.

Мэтью устало улыбнулся.

– Вам обоим повезло, тебе и твоему брату, Люси. Боюсь, что если бы Чарльзу предоставили подобный выбор, то из нас двоих именно я превратился бы в щегольски одетого демона.

Экипаж въехал на мост, и холодный ветер, проникавший сквозь приоткрытое окно, принес запах речной воды. Люси вдруг живо представилась та ночь, когда Корделия ранила демона-мандихора и упала в Темзу. Тогда перепуганная до смерти Люси вызвала призраков и приказала им спасти подругу, сама не понимая, что делает. Она вспомнила страшную слабость, которую испытала потом, вспомнила, как потемнело в глазах, как она лишилась чувств на руках у Джесса. В ушах у нее прозвучал голос Малкольма: «За применение некромантии приходится платить слишком высокую цену».

Люси отвернулась от окна. Она так и не рассказала друзьям о том, кто на самом деле спас Корделию в ту ночь после сражения у Тауэрского моста. Наверное, Мэтью был прав – она слишком многое утаивала от близких людей. Джеймс и Мэтью были парабатаями, а Люси и Корделия тоже собирались стать назваными сестрами. Но Люси теперь казалось, что никто из них четверых не является до конца откровенным друг с другом. Может быть, именно это имел в виду Мэтью, называя себя «недостойным»?

Когда они вернулись на Керзон-стрит, Корделия, прежде находившаяся в приподнятом настроении, помрачнела. Несмотря на то что в карете Кристофер и Джеймс не умолкали ни на минуту, она не могла отвлечься от мыслей о том, что ждало их впереди, об опасном путешествии, на которое согласился Джеймс.