Татьяна ухмыльнулась.

– Грейс, ты так наивна. Кража браслета станет для него захватывающим приключением, потому что она подразумевает опасность и риск. Он будет дорожить этой вещью – потому что он полюбит тебя, разумеется, но также и потому, что в его сознании браслет будет связан с романтической историей.

Грейс знала, что возражать и отказываться бесполезно. Она не могла спорить с Татьяной, противиться ей – никогда. Кроме матери, у нее никого не было на всем белом свете, ей некуда было идти. Если бы она завтра призналась во всем Джеймсу, отдалась бы на милость его жестоких родителей, она потеряла бы все: дом, имя, брата. Она знала, что мать будет преследовать ее до самой смерти, рано или поздно уничтожит ее.

Кроме того, у нее имелись свои причины выполнять приказ Татьяны. В последний год мать не раз намекала ей на то, что затея околдовать Джеймса Эрондейла каким-то образом связана с планом возвращения Джесса. Она не говорила этого прямо, но Грейс была неглупа и сразу сообразила, что к чему. Существовал предел, дальше которого она не могла пойти ради матери. Но она знала, что присутствие Джесса, живого и здорового, изменит ее жизнь навсегда. Она была готова на все, абсолютно на все ради его спасения – потому что, вернувшись, он, в свою очередь, мог спасти ее.

21 Дорога в ад

21

Дорога в ад

«Обернись, дорогая,

Задержись, убегая,

Ведь дорожка кривая

Приведет тебя в ад.

Я забыла печали,

Свет я помню едва ли,

Спуск во мрак был так легок,

Не вернусь я назад».

Грейс опротивела зима, мокрый снег, грязное месиво под ногами, холодная вода, которая просачивалась в ее тонкие ботинки, метель и пронизывающий северный ветер. Ни муфта, ни шапка, ни шуба не помогали; холод проникал под одежду, руки и ноги немели, и ей казалось, что ее маленькое хрупкое тело никогда не отогреется.

Прежде Грейс проводила холодное время года за стенами Блэкторн-Мэнора, но этой осенью и зимой она вынуждена была выходить на улицу чуть ли не каждую ночь. Промерзнув до костей, она возвращалась в дом Бриджстоков, где ее ждала нетопленая комната и постель с давно остывшей глиняной грелкой.

Однако сейчас Грейс очень хотелось вернуться в свою мансарду или даже отправиться к Джессу, в засыпанный снегом сарай без крыши и очага. Она нерешительно переминалась с ноги на ногу на тротуаре напротив дома Консула, глядя на ряды темных окон. Холодный ветер развевал ее плащ, в сквере ухали совы.

Она думала, в такой час в доме все уже спят, но с удивлением обнаружила, что в окнах цокольного этажа до сих пор горит свет. Может быть, Генри Фэйрчайлд по забывчивости оставил там лампу? Он показался Грейс довольно рассеянным. Наконец она сказала себе, что надо рискнуть. На продуваемой ветром площади можно было замерзнуть насмерть.