Грейс пришла в некоторое замешательство. Она не приказывала Кристоферу «провести экскурсию», это была его идея. Она могла бы превратить его в идиота, который пялился бы на нее с обожанием, пускал слюни и бормотал нечто вроде «я готов умереть, лишь бы помочь вам, я спешу исполнить любое ваше желание». Но поскольку Кристофер искренне обрадовался возможности похвастаться своими пробирками, колбами и горелками, она решила не испытывать на нем темные чары.

Кристофер повел ее к стеллажам, заставленным крошечными стеклянными баночками с веществами всех цветов радуги, и принялся рассказывать о таблице химических элементов, которую открыл тридцать лет назад один русский ученый. Слушая краем уха, Грейс размышляла о своем «могуществе». В последнее время оно стало ей отвратительно. Всякий раз, пользуясь чарами, она буквально чувствовала, как ее затягивает в бездну, в лапы демона, которому служила Татьяна.

Она постаралась отвлечься от мрачных мыслей, разглядывая банки, а Кристофер тем временем увлеченно говорил о своих попытках совместить магию и науку. Она не вполне понимала, о чем идет речь, но, к собственному удивлению, обнаружила, что ей хочется больше узнать о предназначении блестящих приборов и инструментов, об экспериментах, которые проводили Кристофер и Генри, об их изобретениях и открытиях.

Грейс вдруг вспомнила, как Кристофер отвозил ее домой после пикника – это было прошлым летом, в день нападения демонов. Он тогда тоже рассказывал ей о своей страсти к науке. Он старался говорить доступным языком, в нем не было ни высокомерия, ни снисходительности, ни чувства собственного превосходства. Этим он отличался от остальных мужчин, в том числе от Чарльза, который разглагольствовал перед ней о своих важных политических делах, не ожидая ответа, словно она была несмышленым ребенком. Кристофер, очевидно, считал Грейс равной себе, и ее желание узнать о научной работе, пусть и наигранное, казалось ему вполне естественным.

– А что вы делали, когда я вошла? – с неподдельным интересом спросила она, когда они осмотрели шкаф с химической посудой.

Кристофер подошел к столу, на котором лежало стило, и подал Грейс лупу, чтобы она смогла рассмотреть узоры, покрывавшие поверхность. Рисунки показались ей очень странными: это были не те руны, которые она привыкла видеть у других Сумеречных охотников, но, с другой стороны, в символах было нечто знакомое.

– Это не настоящее стило, – объяснил Кристофер. – Я назвал его «пифос», потому что оно может превращаться в длинную узкую коробочку; наверняка в ней тоже можно что-то хранить. Сначала я хотел расплавить этот предмет, чтобы выяснить, действительно ли он сделан из адамаса, но потом отказался от этой мысли. Ведь когда ты что-то расплавишь, восстановить предмет в первоначальном виде уже невозможно.