Джейми,
мне никогда даже в страшном сне не могло присниться, что однажды я буду писать тебе эти строки, но я надеюсь на то, что ты счастлив. Когда ты получишь это письмо, тебе наверняка уже станет известно, что мы с Корделией уехали в Париж. Это было тщательно взвешенное решение. Я знал, что вы с Корделией не являетесь мужем и женой в полном смысле слова, но я поклялся уважать ваш брак; кроме того, я полагал, что, будучи супругом Маргаритки, ты полюбишь ее, как муж любит жену.
Сейчас я понимаю, что ты не можешь быть счастлив ни с кем, кроме мисс Блэкторн. Я знаю, что ты пообещал Маргаритке не поддерживать контактов с Грейс, но, по-видимому, ты не в силах сдержать это обещание; это говорит о том, как сильна твоя любовь к бывшей невесте. Корделия – гордая женщина. Тебе это известно не хуже меня. Она говорила себе, что смирится с положением вещей, но я люблю ее и не могу видеть, как она страдает, не могу позволить ей страдать еще год. Надеюсь, ты меня простишь – я уверен в этом. Ты не можешь не видеть, что сейчас мы все четверо мучаемся. Ты, конечно же, не хочешь, чтобы так продолжалось дальше. Ты любишь другую, но хорошо относишься к Маргаритке и желаешь ей счастья. И я уверен, что ты простишь меня за то, что я не поделился с тобой своей тайной – я никому не хотел открывать ее до сегодняшнего дня.
Ты всегда смеялся надо мной, когда я говорил, что Париж обладает магическим свойством исцелять душевные раны, но я верю, что Корделия, пожив здесь некоторое время, снова сможет улыбаться, а потом мы трое решим, как лучше поступить, по-дружески, без горечи и обид.
Твой Мэтью.Джеймсу захотелось придушить Мэтью. Потом захотелось рассказать ему историю браслета, умолять его о прощении за то, что он все эти годы не замечал душевных волнений друга, за туман в голове, за то, что все его чувства, мысли притупляли чары демона. Мэтью отчаянно нуждался в нем, а Джеймс этого не видел.
– Я выйду здесь! – крикнул он кучеру и сунул ему деньги. Спрыгнул на мостовую и смешался с массой лондонцев, спешивших вверх по склону к величественной арке главного входа на вокзал Ватерлоо. Здесь царила суета. Проезжая часть была занята каретами и пролетками, пассажиры выбирались из экипажей, носильщики выгружали багаж.
Просторный вокзал кишел народом; Джеймса оглушил шум, топот, крики, шипение паровозов, пронзительные свистки. Протискиваясь через толпу, он лишь в последний момент сумел увернуться от трех мальчиков в форме Итонской школы, тащивших гигантский чемодан на колесиках.
– Не задавите джентльмена! – сурово выбранил их проходивший мимо носильщик. – Вам не нужна помощь, сэр? Где ваш багаж?