– Уйди, отец. Разве тебе нужны проблемы?

Мужчина, не оборачиваясь, бросил за спину «беги!», обнажил меч и шагнул вперед. Он знал, что не выстоит в одиночку против десятерых. Когда-то давно мог бы. Тогда кои Комацу был молод, командовал двумя сотнями воинов. За отчаянную смелость и неумение отступать другие самураи прозвали его Черным Вепрем. Годы согнули кои Комацу, лишили былой стремительности, сделали слабым.

Но даже годы не научили его отступать.

Приказ молодой госпожи – любой ценой спасти и защитить от сёгуна фрейлину. Кои Комацу знал: ему не победить в этом бою. Но если он сможет продержаться достаточно долго, девушка успеет убежать.

Они ударили втроем одновременно. Он пригнулся, уходя от одного удара, отбил другой и третий одним слитным движением.

Еще тлеют угли в очаге! Черному Вепрю есть чему поучить молодежь!

– Уйди, старик, – раздраженно повторил командир.

Вместо ответа противник обрушился на него с яростной атакой, и командир с удивлением понял, что еще немного – и этот трухлявый пень, из которого разве что песок не сыплется, заставит его отступить.

– К оружию! – возмущенно заорал командир.

Солдаты отработанным движением обнажили мечи. Кои Комацу рассмеялся дребезжащим старческим смехом, отбивая одновременную атаку десятка клинков. Умереть в бою, исполняя приказ своего господина, – лучшая из возможных смертей для самурая.

Несколько мгновений происходило невероятное. Одинокий старик, без доспехов, вооруженный только катаной, держал оборону против отряда из десятка молодых мужчин в полном обмундировании. Раз за разом их мечи опускались, но встречали пустоту или тела своих же товарищей. Проклятый дед ускользал, словно был не человеком из плоти и крови, но духом. Над местом боя повисли звон мечей, возмущенные крики и стоны боли.

А над ухом внезапно раздался пронзительный слаженный свист, и солдаты вокруг старика рухнули, словно невидимый жнец взмахнул серпом.

Старый самурай выпрямился. Ему нелегко дались эти мгновения боя. Сердце стучало в нервном заполошном ритме, из груди вырывались сиплые вздохи, а ноги дрожали. А из-за повозки уже бежала девчонка, ради которой он ввязался в безнадежное сражение.

Она что же, так и сидела все время там? Он же велел ей удирать!

– Дедушка, с вами все в порядке? – затараторила фрейлина, подставляя кои Комацу плечо. – Вы простите, я не успела сразу, они под одеждой были. Я дурында, балбеска, овца тупая! Так запрятала, насилу сыскала. Надо было в волосы. Прости-и-ите! – На последней фразе она всхлипнула и жалобно уставилась в глаза старику.