— А может, какая другая работа есть? — Спросил враз погрустневший Якоб. — Чтобы не на каменоломнях?

— Ты что, паря? Да всего пару годков на каменоломнях молотом да заступом помашешь, тебе клочок земли в слободе дадут, да с домом уже. Заселяйся и живи, даже жениться зараз можешь, есть куда жинку вести, ужо не голытьба какая. Можно, конечно, на лесоповал в артель дровосеков, но сам посуди — спать в шалаше, жрать с костра, комарье кормить, да даже ополоснуться и то в речке токмо. А у камнетесов условия лучше, и жить будете в новом бараке, баня рядом новая и шамовка добрая, от кашевара постоянного, самому себе готовить вовсе не надо. Еще и деньгу платят, не жизнь — сказка! Да не расстраивайся ты, — усмехнувшись, толкнул он парня локтем, — трудно только первые пару лет, а потом втянешься. И кайло и молот уже привычны станут, уходить не захочешь.

— А может, еще куда сгожусь? — С тяжелым вздохом спросил парень.

— Кашеварить могешь? На большую ватагу шамовку варил когда?

— Нее, — помотал головой парень.

— Ну, а куда тебя еще? Был бы ты печник или столяр, так зараз дело бы нашлось. — Тоже призадумался старый вояка. — Ну, а чего вообще делать могешь? Может, на подхвате в кузне работал? — так тоже хорошо.

— Может, к вам купцы какие с товаром заходят? — Посмотрел Якоб с надеждой. — Или какой торговец склады ставит и торговую лавку открывает?

— А тебе какой до торговцев интерес?

— Мне бы управляющим в лавку или на склад товар считать, да учет вести.

— Ха, учет вести! — Усмехнулся сержант. — Учет вести голова нужна и грамотным быть надобно, чтобы счет знать, да письмо… погоди-ка парень, а ты грамоту разумеешь?

— Ну да, — закивал Якоб, — и читаю и пишу споро. Могу договора составлять и все книги вести, хоть за кладовщика, хоть за счетовода.

— Не брешешь? — Даже привстал от волнения сержант.

— Да правда, вот смотрите сами, — открыл он свою сумку, — у меня все с собой. Вот бумага, вот самописка с железным пером, а вот и бутылек с чернилами. Даже сургуч есть, письма запечатывать.

— Так чего же ты раньше молчал, паря? — Даже взревел от чувств пожилой воин. — У нас на остров уже два корабля с поселенцами пришло, а записывать их некому. Моего брата солдата больше сотни и все грамоте не обучены. Ох, наш господин и злился намедни, говорит, это специально ему таких солдат подобрали, кто грамоту вовсе не разумеет. Даже из гвардейцев один лейтенант Герхард токмо писать могет, и то кляксы ставит, да пишет, как говорят, дюже неразборчиво. Еще господин Ларс пишет, но тот науками магическими занимается, его редко зовут. Только если самому маркграфу что прочитать нужно, вот господин Ларс и говорит, что у лейтенанта почерк, что у курицы. Хотя я отродясь не слышал, чтобы курица своей лапой что писала.