— Нет. Не знаю, — выговорил конунг. Он стоял, не шевелясь, пальцы обхватили пояс. — Я этого не знаю. Да и зачем? Похоже, здесь есть полно народу, что лучше меня знают, где я был и чего делал. Ну, если вы знаете, так имейте смелость сказать. Так что же, по-твоему, я в этом сарае делал, Атли?

— Да я чего ж… это ж не я, это ж Кнуд, штоб ему…

— Значит, Кнуд виноват, да? Ну, а ты?

— Я? А чего — я? Я же ничего…

— Ничего, говоришь? Конечно, ничего. Ты только языком треплешь, да? Сплетни грязные разносишь. Конечно, ты ничего. Ты только звонишь на весь поселок, у своего конунга за спиной, а так ничего. Это все Кнуд, так? Ты-то ни при чем.

Атли повалился на колени.

— Прости, хозяин! — вскрикнул он. — Прости! Лешие попутали! Я не хотел! — он сунулся конунгу в ноги, норовя поцеловать сапоги.

— Свинья повсюду грязь найдет, — угрюмо буркнул Сигурд. Поворотившись к Старому Бьорну, процедил:

— Ну, спасибо, родич. Уважил, век тебе не позабуду.

Старый Бьорн только плюнул и махнул рукой. Атли все ползал у конуга в ногах. Бьорн дернул его за шиворот, заставил подняться и толкнул в плечо.

— Ступай отсель, — приказал старик. — Ступай, не мельтешись, тошно от тебя!

Тот отступил, трясясь и всхлипывая, и вытер рукавом нос.

— Ступай! — прикрикнул Бьорн, и Атли кинулся бежать. Поднялся шум, кто-то засвистел, кто-то что-то издевательски крикнул. Атли добежал до двери и выскочил наружу.

— Да, — выговорил конунг. — Похоже, Кнуд даже из могилы норовит меня достать.

Он скрестил руки на груди. На губах мелькнула горькая усмешка.

— Есть еще свидетели? — негромко молвил он. За общим шумом только Сигурд разобрал его слова.

— Тихо! — крикнул Сигурд. — А ну, тихо!

Подождав, покуда все усядутся, Сигурд спросил:

— Ну, што? Будут еще свидетели, или так обойдемся?

Тишина. Кто-то усмехнулся. Сигурд поднял бровь, улыбка появилась — и пропала на губах.