— Ничего, — Ари ловит мои запястья. — Они так все спервоначалу. Пообтешется!

Его ладонь сжимает мою грудь. Я вскидываю руки, вцепляюсь в его лицо. Как я ненавижу его лицо! Как мне страшно! Почему же Траин мне не поможет?

Траин хватает меня сзади и бросает на траву, заводит руки за голову. Ари наваливается сверху, он тяжелый, и от него воняет потом. Его рука протискивается между моих бедер.

— Не надо, — слышу я свой голос. — Не надо… пустите меня, пожалуйста… пустите же вы. Траин… Траин… я тебя прошу…

Траин молчит. Ари возится на мне, рывком разводит мои ноги. Острая боль — словно в меня воткнули черенок лопаты. Темно в глазах. Я хочу вырваться. Открываю рот. Чья-то ладонь ложится на лицо. Я не могу кричать. Не могу вздохнуть. Чувствую во рту эту потную ладонь и сжимаю зубы.

— Вот зараза! Укусила меня! — вскрикивает Траин. Я слышу его сквозь боль и шум в ушах. Я не в силах шевельнуться, потому что сверху — Ари. Он вдавливает меня в землю. Ритмично. Раз за разом. Бесконечно. Режет и режет на куски. Режет и режет… режет… и режет… Кто-нибудь… помогите… мне…

Все исчезает. Снова появляется. Вода льется на лицо. Свет… Голос Ари:

— Ничего. Это бывает, когда в первый раз. Пройдет.

Я открываю глаза.

Я лежу на земле. Они стоят и смотрят на меня. Они — сверху, я — внизу. В грязи, жалкая и грязная. Они смотрят. Я пытаюсь сесть. Больно. Я прикрываюсь руками. Они все глядят… ну, хватит же!

— Хватит, — шепчу я. — Уйдите… Уходите…

— Завтра, как стемнеет, к амбару приходи, — отвечает Ари. Звучит, будто приказ. Я мотаю головой и плачу. Меня нет. Меня раздавили.

— Нет, — говорю я. — Я не приду… я не хочу…

Они не слушают.

— Приведешь ее? — спрашивает Ари.

— Будь спокоен, — это Траин. — Как договорились.

— Траин, — я поднимаю голову. — Траин, ты же мой брат. Как ты можешь… ведь ты мой брат! Как же ты…

— Для тебя, дурочки, стараюсь, — он улыбается. Берет с куста мое платье и бросает мне, как собаке кость. — Ладно, на, прикройся.

Я утыкаюсь в платье лицом. Шум их шагов… Они уходят, а я остаюсь на земле. В грязи. На своем месте. Теперь это навсегда — мое место… навсегда. Это и есть то, чего я стою.

(…Господи…)