— Улла? — позвал Бран.

Нет ответа, только жадный хруст огня. Бран огляделся.

Он увидал ее в глубине, в тени, у статуи Фригг. Она застыла, съежившись, понурив голову, вцепившись рукой в свое плечо. Рядом был конунг. Он сидел, привалившись к ногам статуи, голова лежала у богини на коленях, а глаза были закрыты. Он не шевелился.

— Улла, — окликнул Бран.

Она только ниже опустила голову. Бран подошел и посмотрел на конунга. Казалось, тот не дышит.

— Что с твоим отцом, Улла? — спросил Бран. — Что ты сделала?

— Не твое дело, — ответила она. — Зачем пришел? Разве ты мне не все сказал? Уходи, ты нам не нужен. Сами разберемся. Уходи…

— Я вижу, как вы разбираетесь! — Бран указал на конунга, на алтарь поодаль, в темноте, где лежали Видар и Аса. — Вот они, разборки ваши, вот результат! Безумная семейка.

— А тебе-то что, — она полоснула его взглядом из-под растрепанных волос. На избитом и окровавленном лице страшно, траурно чернели огромные глаза. — Тебе какое дело? Это моя семья, а не твоя.

— Может, объяснишь, что происходит?

— Я не обязана объяснять. Ты мне никто!

— Замолчи! — Бран стиснул кулаки. — Еще слово, и я тебя ударю. Клянусь, я тебя ударю, если не прекратишь!

— Ну, ударь! Ты об этом только и мечтаешь! — она выпрямилась. В правой руке блеснул топор. Она протянула его Брану.

— На, ударь! — закричала Улла. Рука, державшая топор, ходила ходуном. — Ударь! Убей меня! Ты же хотел — так на, убей!

— Заткнись!

— Убей! Убей! Я все равно тебя ненавижу! Я тебя ненавижу! Скотина! Я тебя ненавижу!!!

Костер за спиной у Брана загудел, и, обернувшись, он увидел, как пламя разрастается, свистя и рыча. Оно казалось красным, будто кровь, будто жадная разинутая пасть: пасть, что пытается проглотить этот дом — и все вокруг. И его, и конунга, и Уллу. Рев вырвался из огненной глотки.

Голос зверя.

Бран шагнул к Улле, обнял ее, забрал топор и отбросил в сторону. Она сопротивлялась, но все слабее и слабее.

— Давай уйдем, — сказал Бран. — Давай мы с тобой просто отсюда уйдем.