Мама работала в «Цветах Ройса» на Касл-стрит, но полный рабочий день – только в ноябре и декабре. Она считалась большим специалистом по рождественским венкам, да и по похоронным тоже. Сама сделала венок для папы. С желтой лентой и надписью «КАК МЫ ЛЮБИЛИ ТЕБЯ». Есть в этом что-то библейское, правда? Люди плакали, когда видели венок, даже те, кому отец задолжал.

Закончив среднюю школу, я пошел работать в «Гараж Сонни»: балансировал колеса, менял масло, ремонтировал шины. В те далекие времена даже заправлял автомобили бензином, но, разумеется, теперь все это люди делают сами. Я также продавал травку, готов в этом признаться. Не занимался этим уже много лет, так что, думаю, вам не удастся меня в этом обвинить, но в восьмидесятых этот бизнес приносил неплохую прибыль, особенно в наших краях. И в кармане у меня всегда хватало монет, если я отправлялся куда-нибудь пятничным или субботним вечером. Женское общество мне нравилось, но я держался подальше от алтаря, во всяком случае, до сих пор. Если говорить о честолюбии, мечты у меня две: увидеть Большой каньон и до самой смерти оставаться холостяком. Так гораздо меньше проблем. Кроме того, мне надо было приглядывать за мамой. Сами знаете, лучшая подруга парня – его…[56]

Я доберусь до сути, Арделл, но если ты этого хочешь, придется позволить мне изложить все так, как я считаю нужным. Если кто и не должен мешать мне рассказывать, так это ты. Когда мы учились в школе, ты трещала без умолку. Словно твой язык крепился посередине, а оба конца работали как заведенные. Миссис Фитч обычно так говорила. Помнишь ее? В четвертом классе. Та еще была штучка! Помнишь, как ты прилепила жвачку к мыску ее туфли? Ха-ха!

Так о чем я? Ах да, загородный домик, правильно? На озере Абенаки.

Ничего особенного, три комнаты, клочок пляжа и старый причал. Папа купил его в девяносто первом – думаю, тогда, – потому что получил хорошие деньги за какую-то работу. На первый взнос их не хватило, но я добавил выручку от моих травяных снадобий, и нужная сумма набралась. Домишко с самого начала был говняный, готов это признать. Мама называла его Комариной Дырой, и мы его так и не подновили, оно того не стоило, но папка регулярно выплачивал взносы по закладной. А если не мог, деньги вносили мы с мамой. Она бурчала из-за того, что приходилось отдавать вырученные за продажу цветов деньги, но не слишком: место ей понравилось с самого начала, несмотря на комаров, дырявую крышу и все такое. Мы сидели на причале за ланчем и наблюдали за проплывающим мимо миром. Даже тогда она не возражала против упаковки пива или бутылки кофейного бренди, хотя в те дни позволяла себе выпить только по выходным.