Девочка открыла глаза. В тот же миг чернота покинула горло мальчика, и он замолчал, оборвав фразу посередине.

– Давай уйдём, – сказала она. – Давай уйдём отсюда! Я не хочу быть рядом с ними, с твоей семьёй и отцом. Всё почти закончилось, я знаю.

– Мы в безопасности! – сказал мальчик, указав на колышущиеся ветки, за которыми вдали виднелись танцоры и дети. Они смеялись и бросали друг в друга вымоченные в бренди виноградинки.

– Нет, – сказала девочка. – Пойдём к Вратам, на край, к снегу и железу.

– Если ты хочешь…

– Да.

Он снял с неё венец, и алая вуаль упала на снег. Девочка стряхнула снежинки с рук и, приподняв тяжёлые юбки, отвернулась от света и звуков за каштановыми ветвями. Мальчик взял её за руку.

– Подождите, – раздался тихий голос позади.

Там стояла Динарзад в длинной жёлтой вуали. Её пальцы были унизаны изумрудными кольцами, а талия затянута в красное. Дети обернулись и посмотрели на неё. Динарзад ничего не сказала… Она подняла собственную вуаль и с немой мольбой уставилась на девочку; её глаза были темны, в них дрожало отчаяние. Девочка отпустила руку своего друга и, пройдя сквозь снег, подошла к молодой женщине. Она посмотрела в лицо Динарзад, как в зеркало, и медленно взяла длинные блестящие пальцы амиры в свои холодные шершавые руки. Девочка сделала глубокий вздох, испуганная точно заяц, который не уверен, мелькнула ли в тумане стрела.

– Я думаю, – сказала она голосом, что был мягче света, – что однажды утром Папесса проснулась в своей башне, и её одеяла были такими тёплыми, а солнце таким золотым, что глазам больно смотреть. Она проснулась, оделась, умылась холодной водой и потёрла свою бритую голову. Думаю, она вышла к сёстрам, впервые увидела, какие они красивые, и полюбила их. Я думаю, что она проснулась в то утро, всем утрам утро, и почувствовала, что её сердце стало белым, как шелкопряд, а солнце на её лбу было чистым, как стекло. И тогда она поверила, что сможет жить и держать мир в ладони, будто жемчужину.

Тёплые благодарные слёзы потекли по милому лицу Динарзад; её губы задрожали. Она обняла девочку, как мать или сестра, и поцеловала её припорошенные снегом волосы. Затем отпустила и вернула на место жёлтую вуаль, пошла обратно к помосту… Но она то и дело оглядывалась через плечо, на тьму и переплетение ветвей в Саду.

Девочка пропустила руки между железными прутьями Врат. Она вгляделась в густые леса за пределами дворцовых владений, где ей не доводилось бывать. Кончики её пальцев были бледные, как грибы, и она не чувствовала прикосновения льда. Среди деревьев за Вратами шныряли тени, а звёздный свет просачивался сквозь голые ветви и жёсткие чёрные иглы.