Слишком поздно. Лошадиная бойня только закончилась, и внимание агентов разделилось. К тому времени когда они повернулись к Чарли, которая стояла, наклонив голову, маленькая и смертоносная, в джинсовом сарафане и темно-синих гольфах, полосы огня уже потянулись от нее к ним, как ниточки убийственной паутины.

21

21

Чарли вновь взяла огнечудище под контроль, и это было хорошо.

Боль от утраты отца, острым кинжалом пронзившая сердце, поутихла и превратилась в глухую пульсацию.

Как и всегда, огнечудище напоминало удивительную, жуткую игрушку, многие возможности которой еще только предстояло открыть.

Огненные полосы спешили к неровной цепочке людей.

Вы поубивали лошадей, ублюдки, думала Чарли, и в голове звучал голос отца, подсказывавший, что ей делать: Если придется убивать на пути к свободе – убивай, Чарли. Это война. Дай им понять, что они на войне.

Да, решила она, следует дать им понять, что они на войне.

Некоторые агенты побежали. Легким движением головы Чарли повернула огненную полосу вправо, и пламя разом охватило трех людей, превратив одежду в пылающее тряпье. Дергаясь и крича, они повалились на землю.

Что-то прожужжало рядом с ее головой, что-то еще чиркнуло по запястью. Стрелял Джулс, который позаимствовал пистолет с поста Ричарда. Стоял, расставив ноги, держа оружие обеими руками, и стрелял в нее.

Чарли ответила импульсом, сильным и резким.

Джулса внезапно отбросило назад, словно в него врезался шаровой таран, подвешенный к стреле огромного невидимого крана. Агент пролетел сорок футов – уже не человек, а сгусток огня.

И тогда они все побежали. Побежали точно так же, как на ферме Мандерсов.

Хорошо, подумала Чарли. Для вас – хорошо.