Чарли стояла в созданном ею белом мире и изливала свою силу в пруд, борясь с ней, пытаясь придавить, заставляя иссякнуть. Огнечудище казалось непобедимым. Да, Чарли держала его под контролем, выплескивая в пруд, словно по невидимой трубе. Но что будет, если вся вода испарится до того, как сила иссякнет?

Больше никакого уничтожения. Она направит силу на себя и погибнет, прежде чем позволит ей снова вырваться и начать набирать мощь.

(Назад! Назад!)

Теперь она наконец чувствовала, как сила теряет цельность, связность. Разваливается на части. Густой белый туман окружал Чарли со всех сторон, пахло прачечной. Громкое шипение доносилось со стороны невидимого пруда.

(!!! НАЗАД!!!)

Вновь мелькнула мысль об отце, и горе с новой силой обрушилось на нее. Мертв. Он мертв. Мысль эта будто заставила огнечудище рассеяться, и шипение начало стихать. Пар величественными волнами катился мимо Чарли. Солнце над головой напоминало тусклую серебряную монету.

Я изменила солнце, рассеянно подумала Чарли. Нет… не изменила… это пар… туман… когда его унесет…

И с внезапной уверенностью, исходившей откуда-то из глубин, поняла, что сможет изменить солнце, если захочет… со временем.

Ее сила продолжала расти.

Этот акт уничтожения, этот апокалипсис достиг лишь своих нынешних пределов.

Потенциал был намного больше.

Чарли упала на колени и заплакала, скорбя о своем отце, скорбя о людях, которых убила, даже о Джоне. Может, Рейнберд хотел для нее лучшего, но пусть ее отец умер, а она уничтожила все вокруг, Чарли чувствовала, что должна жить, должна сделать все возможное, чтобы выжить.

И потому, может, даже больше, чем обо всех остальных, она скорбела о себе.

24

24