Она была каменная? – спросила Инес. Каменные мысли ее ворочались вокруг истории о чужой коже, от которой неуклюжие конечности делаются гибкими. Ее человечья кожа облезала, как куски выползка, которые змея или ящерица сдирают о камни и ветки, обнажая глянцевое тело. Она обрывала омертвевшую кожу кристаллами на кончиках пальцев, выковыривала из трещин на локтях, на коленках, из несуществующего пупка.

Каменная она была или нет – об этом предание не рассказывает, ответил Торстейнн. Есть в Исландии тролли, которые, как норвежские, под лучами солнца превращаются в камень. Но далеко не все они такие. Некоторые веками спят среди камней на пустынных равнинах или по берегам рек и стряхивают сон при землетрясениях и извержениях. Бывают и тролли, которые совсем похожи на человека: от обычных крестьян и рыбаков они отличаются только огромным ростом.

– По-моему, – сказал Торстейнн, – вы не тролль. С вами, по-моему, произошла метаморфоза.

Они приехали в Рейкьявик, дымную гавань. Даже в небольшом городе Инес было не по себе: Торстейнн повел ее показать гавань, и она шагала сзади, плотно укутавшись и надвинув капюшон. Что-то должно произойти – но не здесь, не среди людей. В пространстве между мраморными ушами с грохотом перекатывались непривычные мысли. Торстейнн заходил в москательные лавки, магазины, где торгуют товарами для художников, а его нелюдимая подопечная пряталась в тени и разве что шипела сквозь зубы. Она спросила, куда они поедут дальше, и он, словно удивляясь, как это она не прочитала его мысли, ответил: в его летний домик, он там будет работать.

– А я? – пророкотала она.

Торстейнн изучающе, без улыбки оглядел ее.

– Не знаю, – ответил он. – Пока и вы, и я можем только гадать. Я повезу вас туда, где, как слышно, кое-кто живет – не люди. Лучше там будет, хуже ли – я скульптор, а не пророк, оттуда мне знать? Мне только хочется, чтобы вы разрешили себя изобразить. Хочется сделать такое, из чего будет видно, какая вы. Потому что, может, больше я такого не увижу.

Она улыбнулась: в тени под капюшоном обнажились все ее зубы.

– Я согласна, – сказала она.

Из Рейкьявика они по кольцевой дороге опять отправились на запад. По пути попадались чудеса: из горных склонов валил пар, в каменных чашах в земле кипела голубая вода, они видели глыбы легкой закопченной пемзы и темные очертания пологой Геклы, увенчанной дымом, яростной. Торстейнн преспокойно сообщил, что в последний раз вулкан извергался не далее как в 1991 году и до сих пор действует в полную силу: под землей, подо льдом. Их путь лежал в долину Торсморк, «лес Тора», со всех сторон отрезанную от мира тремя ледниками, двумя глубокими реками и мрачной горной грядой. Ехали по вязкой дороге, перебирались через речные потоки. Вокруг не было ни души, зато поля пестрели дикими цветами, на березах и ивах пели птицы. Сейчас лето, сказал Торстейнн. А зимой сюда не доберешься. Через реки не переехать. Да и ветер сбивает с ног.