Обрывки ниток упали на ступеньку. Барьера больше не было. Детские лица засветились радостью, и они бросились вверх по лестнице, смеясь, хихикая, и зароились вокруг Ламии. Каждый старался прикоснуться к ней, провести рукой по волосам, по платью, пальцам, губам и глазам.

– Пошли прочь, – прошипела Ламия. – Вы все. – Ее лицо исказилось, превратившись в ужасную маску, злобную и жесткую. – Прочь от меня!

Глава 96

Глава 96

Чет сморгнул. Какую-то секунду он колебался, силясь вспомнить, кто он и что тут делает. Потом он увидел Триш на ступенях и – вспышкой – к нему вернулась действительность. Он резко развернулся, высвободившись из хватки Джерома, и, бросившись на пол, перекатился подальше. Джером неуклюже попытался захватить его опять, но Чет был гораздо, гораздо быстрее. Чет сунул руку в котомку, нашарил там вторую пушку Гэвина, выдернул ее и выстрелил. Пуля проделала в груди садовника огромную дыру; тот опрокинулся навзничь и упал на доски крыльца. Чет стремительно прыгнул на него и, прижав пистолет к виску, выстрелил еще раз, снеся садовнику половину черепа.

Чет навел пистолет на Ламию, стараясь прицелиться. Прижимая к груди ребенка, она злобно смотрела на него сквозь рой призраков, а потом ее глаза изменились, до краев наполнившись любовью, нежностью и добротой.

– Чет, я люблю тебя.

– Нет, – сказал Чет, но пистолет вдруг налился тяжестью у него в пальцах, и его рука начала опускаться.

Дети продолжали роиться вокруг Ламии, они множились, одевая ее бурлящим, клубящимся покровом. Она, сбиваясь и моргая, отмахивалась от них Сеноевым ножом. И каждый раз, как она это делала, каждый раз, как падал и опускался нож, Чет видел в ней не мать, к которой он стремился всем своим существом, а нечто темное, нечто дурное и зловещее. Он видел лилит, видел ее серебряные пульсирующие глаза с черными щелями зрачков.

Кто-то кричал. Женщина.

– Стреляй, Чет! Стреляй в нее!

Этот голос был Чету знаком. «Триш», – прошептал он, оторвал взгляд от Ламии, посмотрел на Триш, на женщину, с которой он через столько прошел, ради которой столько страдал – и вспомнил, какая она, любовь, на самом деле.

Он поднял пистолет, шагнул вперед и уперся стволом Ламии в грудь. А потом дважды спустил курок.

Ламию отбросило к стене. Она испустила страшный, нечеловеческий вопль. Чет попытался выхватить своего ребенка у нее из рук, но тут глаза лилит вспыхнули, она рванула ребенка обратно и сделала выпад ножом. Чет отпрянул, запнулся об один из стульев, стоявших на крыльце, и упал.