Ник в ужасе уставился на него. Это было уже слишком.

Лерой схватил Ника за руку. Ник попытался высвободиться, но на этот раз Лерой держал крепко.

– И хочешь знать, почему? Хочешь знать, из-за чего я убил родного отца?

Нику этого совсем не хотелось. Не хотелось слышать больше ни слова. Довольно было и того, что Преподобный продолжал разглагольствовать, нести какую-то напыщенную чушь о боге и дьяволе, а толпа таращилась на них с Лероем с такой яростью, будто это они собственными руками прибивали Иисуса к кресту. Ник уже был сыт этим кошмаром по горло. Хотелось только одного – чтобы все это кончилось как можно скорее.

– Из-за пива. Я зарезал родного папку из-за пива. Из-за какого-то дурацкого пива! Хотел вынести упаковку из дому, а он не позволил. А я и пива-то не люблю. Просто хотел перед чуваками с нашей улицы выпендриться. Можешь ты в такое поверить? Началась драка, и я его заколол – прямо кухонным ножиком в грудь. Я не хотел! Богом клянусь, не хотел. Даже не помню, как это вышло. Смотрю: он на полу, кровь везде. И что? Думаешь, он меня обругал напоследок? Думаешь, убить меня хотел? Нет, он просто вот так медленно покачал головой, и взгляд у него был такой расстроенный – ты никогда в жизни таких не видел. И это он не за себя расстраивался, Ник! Не за себя, за меня! Умирал, а все думал только обо мне! Господи… – Лерой застонал так, будто это ему в грудь вонзили нож. – Никак не могу забыть его глаз…

Отпустив руку Ника, Лерой свернулся клубком, уткнулся лицом в колени, прижатые к груди, и неудержимо зарыдал.

Ник отвел взгляд, стараясь отстраниться от происходящего, уйти в себя, но в памяти тут же всплыл образ матери, ее улыбка, ее голос.

Корзина снова начала погружаться в воду. Вцепившись в бамбуковые прутья, Ник крепко зажмурился, стиснул зубы и прижался к решетке лбом.

– Мама, – прошептал он, прежде чем скрыться под водой, – прости. Прости, что я бросил тебя. Пожалуйста, прости меня, мама. Пожалуйста, прости.

Темные воды вновь сомкнулись над его головой.

Ник вынырнул из темноты. На пробуждение это было не похоже, скорее – на возвращение из небытия. Услышав приглушенные голоса, он заморгал и увидел расплывчатые темные фигуры, склонившиеся над ним. «Где я?» – подумал он. Он промок насквозь и замерз. Болела грудь. Живот раздулся и отяжелел. Горло горело огнем. Ник скрючился в неудержимом приступе рвоты, и кто-то поспешил перевернуть его набок. Отдышавшись, он поджал колени к груди, и его вырвало снова – в желудке словно скопились целые ведра противной солоноватой воды. Казалось, кишки вот-вот полезут наружу, а Ник блевал и блевал, пока изо рта не потекли тонкие тягучие струйки желчи.