Секунду спустя крошечный мотылек вылез из широкого конца воронки. Мятый и мокрый, он шмякнулся на стол и принялся тяжело трепыхаться по нему. Высыхая, он постепенно раздулся до размеров моего кулака, но в воздух так и не поднялся.
– Это оно? – крылышки его были покрыты желтыми и розовыми неоновыми пятнами; выглядела тварь в худшем случае как персонаж детского фильма. – Большая смелая Мо
– Это не смешно, Лиз!
Бабочка застрекотала крыльями. Мо вскочила на ноги и отпрянула к стене. Сифон закачался в уголке ее глаза.
– Успокойся.
Я сцапала мотылька. Тот мигом сжался, из пушистого стал гладеньким, уменьшился до размеров сливы.
– Он сдох?
– Слишком хорошенький, чтобы его убивать, – не находишь?
Все прошло лучше, чем я думала. Признаться, я ждала чего-то поистине ужасного. Я сунула мотылька в рот, где он мгновенно растворился, как комок сахарной ваты, оставив щепоть сухого песка между зубами.
Мо отвернулась и ее чуть не стошнило. Даже удивительно, какая она чувствительная – и какая я вредная: зрелище мне понравилось. Впрочем, через секунду я смягчилась и похлопала ее по спине.
Проглоченный сон начал всасываться. По пустому чердаку моего сознания заметались картинки мотыльков: пыльные, шерстистые, серые, коричневые, зеленые, оранжевые, мультяшных окрасок. Мягкие усы, пудровый запах, острые, коленчатые ноги и идеальные горошины глаз.
– Ты такая грубая, Лизабет.
Упрек вернул меня к реальности. Мо стояла бледная, под тусклыми глазами залегли тени – а ведь всего минуту назад они были яркие и живые. Вот до чего доводит лишение сна.
– Возьми себя в руки, Мо, и расскажи мне, на что похожи мотыльки из снов.
– Может,
– Свеженькие такие, – я вытащила сифон у нее из глаза. – Давай, выкладывай.
– Красные. С… нет, стоп. Розовые крылья и… – она вытаращила глаза. – Ухтыжнафиг!
– Как будто ты видела сон и потом забыла, да?